Значение литературного образа лишних люди. «Лишние люди» в литературе. Тема «лишнего человека» в русской литературе. Влияние «лишнего человека» на окружающих

Как появился образ “лишнего человека”? История появления выглядит следующим образом: романтического героя, которого не принимает общество, помещают в реальность. Все перестают восхищаться романтиком, никто не прельщается терзаниями, которые происходят в душе одиночки. Писатели понимают это и показывают истинную сущность героя.

Кого относят к “лишним людям”?

Кто такие “лишние люди”? Они обладают огромными возможностями, талантом, которому никак не найдут применение. Они не могут увидеть перспективу, поэтому часто во избежание скуки идут развлекаться. Проще и легче вряд ли станет. Праздные развлечения лишь будут разрушать их. Они приводят к азартным играм, дуэлям. Некоторые люди, которые исследовали данную проблему, считают Александра Чацкого первопроходцем в этом плане. Данный персонаж имел место в пьесе “Горе от ума”, написанной Грибоедовым. Пережитки для него ничего не значат, а в пьесе этот дворянин очень много говорит, но мало делает.

Онегин - самый яркий представитель

(Картина Ю. М. Игнатьева по роману "Евгений Онегин" )

Самым ярким представителем образа “лишних людей” является Евгений Онегин, о котором писал Пушкин. Дворянин молодой, образован. Он крутится в светском обществе, но не имеет определенных целей. Он начинал что-либо делать, но не мог закончить это. Онегин несчастен, у него не складывается ни в дружбе, ни в любви. Белинский сравнивал Онегина с русским обществом, которое описано в поэзии. Николаевская Россия часто была представлена дворянами, которые разочаровались в жизни и устали от нее.

Печорин, Обломов, Базаров

(Григорий Печорин )

Многие могут задаться вопросом: “Неужели забыли о Базарове, Обломове, Печорине?” Они также представляют “лишних людей”, каждый из которых обладает определенными особенностями. Что касается Печорина, то он отличается склонностью к рефлексии, наличием ума. Однако это не помогает ему реализовать себя. Этот герой саморазрушается. Но, если сравнивать Печорина и Онегина, то первый находиться в поисках причины собственного страдания.

Обломов, который является героем романа, написанного Гончаровым, способен дружить, любить, имеет доброе сердце. Но он предпочитает сидеть дома, он апатичный и вялый. Исследователи рассказывают, что именно этот герой является кульминацией в эпохе “лишних людей”.

(Базаров в спорах с Кирсановым Павлом Петровичем )

Если речь заходит о Евгении Базарове, роман “Отцы и дети”, то здесь все по-другому. Этот герой не дворянских кровей. Он ставит перед собой цели, занимается наукой. Однако Базаров не может отыскать место в обществе. Он отходит от всего старого, не понимая, что необходимо что-либо создать вместо этого. Поэтому его и относят к “лишним людям”.

Роль лишних людей в произведениях

Следует отметить, что как раз “лишние люди” - это герои русской литературы, которые запоминаются читателям больше всего. Почему? Авторы показывают отдельного человека, его душу, пороки, мотивы. При этом отсутствуют морализаторские, просветительские установки. В произведения происходит в некой мере анализ психологического направления.

Образ скучающего героя в произведениях отечественной
классики XIX в.

При всем многообразии литературных
типов в русской классике 19 века ярко выделяется образ скучающего героя.
Зачастую его соотносят с образом «лишнего человека»

«Лишний человек», «лишние люди» –
откуда взялся этот термин в русской литературе? Кто впервые так удачно применил
его, что он прочно и надолго утвердился в произведениях Пушкина, Лермонтова,
Тургенева, Гончарова? Многие литературоведы полагают, что он был придуман А.И.
Герценым. По другой версии сам Пушкин в черновом варианте VIII главы
«Евгения Онегина» назвал своего героя лишним: «Онегин как нечто лишнее стоит».

Помимо Онегина, многие критики XIX века и
некоторые литературоведы ХХ к типу «лишнего человека» относят Печорина, героев
романов И.С.Тургенева Рудина и Лаврецкого, а также Обломова И.А.Гончарова.

Каковы же основные тематические
признаки этих персонажей, «лишних людей»? Это прежде всего личность,
потенциально способная на какое-либо общественное действие. Ею не принимаются предлагаемые
обществом «правила игры», характерно неверие в возможность что-либо изменить.
«Лишний человек» – личность противоречивая, часто конфликтующая с обществом и
его жизненным укладом. Это также герой, безусловно, неблагополучный в
отношениях с родителями, да и несчастный в любви. Положение его в обществе
неустойчиво, содержит противоречия: он всегда хоть какой-то стороной связан с
дворянством, но – уже в период упадка, о славе и богатстве – скорее память. Он
помещен в среду, так или иначе ему чуждую: более высокое или низкое окружение,
всегда присутствует некий мотив отчуждения, не всегда сразу лежащий на
поверхности. Герой в меру образован, но это образование скорее незавершенное,
бессистемное; словом, это не глубокий мыслитель, не ученый, но человек со
«способностью суждения» делать скорые, но незрелые заключения. зачастую
внутренняя опустошенность, скрытая неуверенность. Часто – дар красноречия,
умения в письме, ведение записей или даже писание стихов. Всегда некоторая
претензия быть судьей своих ближних; оттенок ненависти обязателен. Словом,
герой – жертва жизненных канонов.

Роман «Евгений Онегин» – произведение удивительной творческой судьбы. Он создавался более семи
лет – с мая 1823 года по сентябрь 1830.

Пушкин, в процессе работы над
романом, ставил перед собой задачу продемонстрировать в образе Онегина «ту
преждевременную старость души, которая стала основной чертой молодого
поколения». И уже в первой главе писатель отмечает социальные факторы,
обусловившие характер главного героя. Это принадлежность к высшему слою
дворянства, обычное для этого круга воспитание, обучение, первые шаги в свете,
опыт «однообразной и пестрой» жизни в течение восьми лет. Жизнь «свободного»
дворянина, не обремененного службой, – суетная, беззаботная, насыщенная развлечениями
и любовными романами, – укладывается в один утомительно длинный день..

Словом, Онегин в ранней юности –«забав и роскоши дитя». Между прочим, на этом
жизненном отрезке Онегин – человек по-своему оригинальный, остроумный, «ученый
малый», но все же вполне обычный, покорно следующий за светской «чинною
толпой». Единственное, в чем Онегин «истинный был гений», что «знал он тверже
всех наук», как не без иронии замечает Автор, была «наука страсти нежной», то
есть умение любить не любя, имитировать чувства, оставаясь холодным и
расчетливым.

Первая глава – переломный момент в
судьбе главного героя, который сумел отказаться от стереотипов светского
поведения, от шумного, но внутренне пустого «обряда жизни». Тем самым Пушкин
показал, как из безликой, но требующей безусловного подчинения толпы вдруг
появилась яркая, незаурядная личность, способная свергнуть «бремя» светских
условностей, «отстать от суеты».

Затворничество Онегина – его
необъявленный конфликт со светом и с обществом деревенских помещиков – только
на первый взгляд кажется «причудой», вызванной сугубо индивидуальными
причинами: скукой, «русской хандрой». Это новый этап жизни героя. Пушкин
подчеркивает, что этот конфликт Онегина, «онегинская неподражательная
странность» стала своеобразным выразителем протеста главного героя против
социальных и духовных догм, подавляющих в человеке личность, лишающих его права
быть самим собой. А пустота души героя стала следствием пустоты и
бессодержательности светской жизни. Онегин ищет новые духовные ценности: в
Петербурге и в деревне он усердно читает, пробует писать стихи. Этот его поиск
новых жизненных истин растянулся на долгие годы и остался незавершенным.
Очевиден и внутренний драматизм этого процесса: Онегин мучительно освобождается
от груза старых представлений о жизни и людях, но прошлое не отпускает его.
Кажется, что Онегин – полноправный хозяин собственной жизни. Но это только
иллюзия. В Петербурге и в деревне ему одинаково скучно – он так и не может
преодолеть в себе душевную лень и зависимость от «общественного мнения».
Следствием этого стало то, что лучшие задатки его натуры были убиты светской
жизнью. Но героя нельзя считать только жертвой общества и обстоятельств. Сменив
образ жизни, он принял ответственность за свою судьбу. Но отказавшись от праздности
и суеты света, увы, не стал деятелем, а остался всего лишь созерцателем.
Лихорадочная погоня за удовольствиями сменилась уединенными размышлениями
главного героя.

Для писателей, уделявших своим
творчеством внимание теме «лишнего человека», характерно «испытывать» своего
героя дружбой, любовью, дуэлью, смертью. Не стал исключением и Пушкин. Два
испытания, которые ожидали Онегина в деревне, –
испытание любовью и испытание дружбой – показали, что внешняя свобода автоматически
не влечет за собой освобождение от ложных предрассудков и мнений. В отношениях
с Татьяной Онегин проявил себя как благородный и душевно тонкий человек. И
нельзя винить героя за то, что он не ответил на любовь Татьяны: сердцу, как
известно, не прикажешь. Другое дело, что Онегин послушался не голоса своего
сердца, а голоса рассудка. В подтверждение этому скажу, что еще в первой главе
Пушкин отметил в главном герое «резкий, охлажденный ум» и неспособность к
сильным чувствам. И именно эта душевная диспропорция и стала причиной несостоявшейся
любви Онегина и Татьяны. Испытание дружбой Онегин также не выдержал. И в этом
случае причиной трагедии стала его неспособность жить жизнью чувства. Недаром
автор, комментируя состояние героя перед дуэлью, замечает: «Он мог бы чувства
обнаружить, / А не щетиниться, как зверь». И на именинах Татьяны, и перед
дуэлью с Ленским Онегин показал себя «мячиком предрассуждений», «заложником
светских канонов», глухим и к голосу собственного сердца, и к чувствам
Ленского. Его поведение на именинах – обычная «светская злость», а дуэль –
следствие равнодушия и боязни злоязычия закоренелого бретера Зарецкого и
соседей-помещиков. Онегин и сам не заметил, как стал пленником своего старого
кумира – «общественного мнения». После убийства Ленского Евгений изменился
просто кардинально. Жаль, что только трагедия смогла открыть ему прежде
недоступный мир чувств.

В подавленном состоянии духа Онегин
покидает деревню и начинает странствия по России. Эти странствия дают ему
возможность полнее взглянуть на жизнь, переоценить себя, понять, сколь
бесплодно и много растратил он времени и сил в пустых утехах.

В восьмой главе Пушкин показал новый
этап в духовном развитии Онегина. Встретив Татьяну в Петербурге, Онегин
совершенно преобразился, в нем ничего не осталось от прежнего, холодного и
рассудочного человека – он пылкий влюбленный, ничего не замечающий, кроме
предмета своей любви (и этим очень напоминает Ленского). Он впервые испытал
настоящее чувство, но оно обернулось новой любовной драмой: теперь уже Татьяна
не смогла ответить на его запоздалую любовь. И, как и прежде, на первом плане в
характеристике героя – соотношение между разумом и чувством. Теперь уже разум
был побежден – Онегин любит, «ума не внемля строгим пеням». Однаков тексте напрочь отсутствуют итоги духовного
развития героя, поверившего в любовь и счастье. Значит, Онегин опять не достиг
желанной цели, в нем по-прежнему нет гармонии между разумом и чувством.

Таким образом, Евгений Онегин
становится «лишним человеком». Принадлежа к свету, он презирает его. Ему, как
отмечал Писарев, только и остается, что «махнуть рукой на скуку светской жизни,
как на неизбежное зло». Онегин не находит своего истинного назначения и места в
жизни, он тяготится своим одиночеством, невостребованностью. Говоря словами
Герцена, «Онегин… лишний человек в той среде, где он находится, но, не обладая
нужной силой характера, никак не может вырваться из нее». Но, по мнению самого
писателя, образ Онегина не закончен. Ведь роман в стихах по существу
завершается такой постановкой вопроса: «Каким будет Онегин в дальнейшем?» Сам
Пушкин оставляет характер своего героя открытым, подчеркнув этим саму
способность Онегина к резкой смене ценностных ориентиров и, замечу,
определенной готовностью к действию, к поступку. Правда, возможностей для
реализации себя у Онегина практически нет. Но роман не отвечает на
вышепоставленный вопрос, он его задает читателю.

Вслед за пушкинским героем и Печорин, действующее лицо романа
М.Ю.Лермонтова «Герой нашего времени», явил собой тип «лишнего человека».
Перед читателем предстает снова скучающий герой, но он отличается отОнегина.

У Онегина – равнодушие, пассивность,
бездействие. Не то Печорин. «Этот человек не равнодушно, не апатически несет
страдание: бешено гоняется он за жизнью, ища ее повсюду; горько обвиняет он
себя в своих заблуждениях». Печорину свойственны яркий индивидуализм,
мучительный самоанализ, внутренние монологи, умение беспристрастно оценить
себя. «Нравственный калека», –скажет он
о себе. Онегин же просто скучает, ему присущи скептицизм и разочарование.
Белинский как-то отмечал, что «Печорин – эгоист страдающий», а «Онегин –
скучающий». И в какой-то мере это так.

Печорин от скуки, от неудовлетворенности в жизни
ставит эксперименты и над собой и над людьми. Так, например, в «Бэле” Печорин
ради обретения нового духовного опыта не задумываясь жертвует и князем, и
Азаматом, и Казбичем, и самой Бэлой. В «Тамани” он позволил себе из любопытства
вмешаться в жизнь «честных контрабандистов” и заставил их бежать, бросив дом, а
заодно и слепого мальчика.

В «Княжне Мери” Печорин вмешивается в завязавшийся
роман Грушницкого и Мери, вихрем врывается в наладившуюся жизнь Веры. Ему
тяжко, ему пусто, ему скучно. Он пишет о своей тоске и о притягательности
«обладания душой” другого человека, но ни разу не задумывается, откуда взялось
его право на это обладание! Размышления Печорина в «Фаталисте” о вере и
безверии относятся не только к трагедии одиночества современного человека в
мире. Человек, утратив Бога, утратил главное - моральные ориентиры, твердую и
определенную систему нравственных ценностей. И никакие эксперименты не дадут
Печорину радости бытия. Уверенность может дать только вера. А глубокая вера
предков утрачена в век Печорина. Утратив веру в Бога, герой утратил и веру в
себя - в этом его трагедия.

Удивительно, что Печорин, понимая все это, в то же
время не видит истоков своей трагедии. Он размышляет следующим образом: «Зло
порождает зло; первое страдание дает понятие об удовольствии мучить другого…”
Получается, что весь мир, окружающий Печорина, построен на законе духовного
рабства: мучают, чтобы получить удовольствие от страданий другого. И
несчастный, страдая, мечтает об одном - отомстить обидчику. Зло порождает зло
не само по себе, но в мире без Бога, в обществе, где попраны нравственные
законы, где только угроза юридического наказания как-то ограничивает разгул
вседозволенности.

Печорин постоянно ощущает свою нравственную
ущербность: он говорит о двух половинах души, о том, что лучшая часть души
«высохла, испарилась, умерла”. Он «сделался нравственным калекой” - вот
истинная трагедия и наказание Печорина.

Печорин – личность противоречивая,
да он и сам это понимает: «…у меня врожденная страсть противоречить; целая моя
жизнь была только цепь грустных и неудачных противоречий сердцу или рассудку».
Противоречие становится формулой существования героя: он сознает в себе
«назначенье высокое» и «силы необъятные» – и разменивает жизнь в «страстях
пустых и неблагодарных». Вчера он перекупил ковер, который понравился княжне, а
сегодня, накрыв им свою лошадь, не спеша провел ее мимо окон Мери… Остаток дня
осмысливал «впечатление», которое произвел. И на это уходят дни, месяцы, жизнь!

Печорин, к сожалению, так и остался
до конца жизни «умной ненужностью». Таких людей, как Печорин, создавали
общественно-политические условия 30-х годов XIX века, времена мрачной реакции и
полицейского надзора. Он по-настоящему живой, одаренный, смелый, умный. Его
трагедия – это трагедия деятельного человека, у которого отсутствует дело.
Печорин жаждет деятельности. Но возможностей применить эти свои душевные
стремления на практике, реализовать их, у него нет. Изнуряющее чувство пустоты,
скуки, одиночества толкает его на разного рода авантюры («Бэла», «Тамань»,
«Фаталист»). И в этом трагедия не только этого героя, но и всего поколения 30-х
годов: «Толпой угрюмою и скоро позабытой, / Над миром мы пройдем без шума и
следа, / Не бросивши векам ни мысли плодовитой, / Ни гением начатого труда…».
«Угрюмою»… Это толпа разобщенных одиночек, не связанных единством целей,
идеалов, надежд…

Не обошел вниманием тему «лишних
людей» и И.А.Гончаров, создав один из выдающихся романов XIX века, – «Обломова». Его центральный герой, Илья
Ильич Обломов – скучающий барин, лежащий на диване, мечтающий о преобразованиях
и счастливой жизни в кругу семьи, но ничего не делающий чтобы воплотить мечты в
действительность. Несомненно, Обломов – порождение своей среды, своеобразный
итог социально-нравственного развития дворянства. Для дворянской интеллигенции
не прошло бесследно время существования за счет крепостных крестьян. Все это
породило леность, апатию, абсолютную неспособность к активной деятельности и
типично сословные пороки. Штольц называет это «обломовщиной».

Критик Добролюбов в образе Обломова
увидел прежде всего социально-типическое явление, а ключом к этому образу
считал главу «Сон Обломова». «Сон» героя не совсем похож на сновидение. Это
достаточно стройная, логичная, с обилием подробностей картина жизни Обломовки.
Скорее всего, это не собственно сон, с характерной для него алогичностью, а
условный сон. Задача «Сна», как отмечал В.И.Кулешов, дать «предварительную
историю, важное сообщение о жизни героя, его детстве… Читатель получает важные
сведения, благодаря какому воспитанию герой романа сделался лежебокой… получает
возможность осознать, где и в чем именно эта жизнь «обломилась». Каково же
детство Обломова? Это безоблачная жизнь в усадьбе, «полнота удовлетворенных
желаний, раздумье наслаждения».

А намного ли отличается она от той,
которую ведет Обломов в доме на Гороховой улице? Хотя Илья готов внести в эту
идиллию некоторые изменения, основы ее останутся неизменными. Ему совершенно
чужда жизнь, которую ведет Штольц: «Нет! Что из дворян делать мастеровых!». Он
совершенно не сомневается в том, что крестьянин должен всегда работать на
барина.

И беда Обломова прежде всего в том,
что жизнь, которую он отвергает, сама не принимает его. Обломову чужда
деятельность; его мировоззрение не позволяет ему адаптироваться к жизни
помещика-предпринимателя, найти свою стезю, как это сделал Штольц. Все это делает Обломова «лишним человеком».

Руководитель: Мальцева Галина Сергеевна.

МАОУ «СОШ № 109» г.Пермь.

Выражение «лишний человек» вошло во всеобщее употребление после «Дневника лишнего человека». Так кто же он? руководитель: Мальцева Галина Сергеевна.

Ведение.

Выражение «лишний человек» вошло во всеобщее употребление после «Дневника лишнего человека» (1850г.) И.С.Тургенева. Так написано в «Литературном энциклопедическом словаре» (1987г.).
Но первый эпитет «лишний» применил Пушкин к Онегину, герою романа «Евгений Онегин», в одном из черновых набросков. Почти одновременно с Пушкиным в 1831 году Лермонтов в драме «Странный человек» вкладывает в уста Владимира Арбенина то же определение: «Теперь я свободен! Никто…никто…ровно, положительно никто не дорожит мною на земле… я лишний!..» Это слова В.Мануйлова в книге «Роман М.Ю.Лермонтова «Герой нашего времени».Комментарий» (1975г.).

В «Литературном словаре» сказано, что «лишний человек» — это социально-психологический тип, запечатленный в русской литературе первой половины 19 века. Почему так случилось, что умные и жаждущие деятельности люди были обречены на вынужденное бездействие, стали жертвами своего времени?

У выдающегося историка В.О.Ключевского есть статья на эту тему, она называется «Евгений Онегин и его предки», в которой он объясняет причины, сделавшие людей, получивших европейское образование, «лишним в своей стране». «Культурно-психологический курьез» заключается в том, что, давая своим детям европейское образование, предки предлагали застывшую в рабстве страну, поэтому «в Европе видели в нем переодетого по-европейски татарина, а в глазах своих он казался родившимся в России французом».

Хотя слова Ключевского сказаны по поводу Онегина, но к Чацкому они подходят не меньше. Драма Чацкого именно в том, что его раздирает контракт между цивилизацией и рабством, неразвитостью общественной жизни в России.

Чацкий никак не мог допустить, что Софья в их просвещенный век все еще находится на той низкой ступени нравственного развития, на которой пребывал Фамусов и его окружение. Ее представление о доблести и чести ничем не отличается от взглядов окружающих: «Уступчив, скромен, тих в лице ни тени беспокойства…»

А уже Фамусов преподносит целую программу успешной жизни в обществе этому «блудному сыну», но сущность успеха очень проста:

Когда же надо подслужиться,
И он сгибался вперегиб…

Эта «нравственная» позиция выверена практикой, удобна, надежна. С удивлением констатирует горькую истину образованный и умный Чацкий: «Молчалины блаженствуют на свете». А ему здесь нет места: «Пойду искать по свету, где оскорбленному есть чувству уголок». Чацкий пред нами одинок. И этим много сказано. Декабристов и продекабристки настроенных людей было много, но чувство социального одиночества было достаточно знакомо едва ли не каждому из передовых людей того времени.

Общественное и литературное развитие России было столь стремительно, что образ Чацкого не удовлетворял ни Пушкина, ни Белинского.

Пушкина не устраивает в Чацком традиционный подход к изображению героя, при котором главное действующее лицо превращается в рупор авторских идей. Пушкин начинает работу над романом «Евгений Онегин», создавая нового героя. Белинский отмечает: «Прежде всего, в Онегине мы видим поэтически воспроизведенную картину русского общества, взятого в одном из интереснейших моментов его развития». Вследствие реформы Петра Великого в России должно было образоваться общество, совершенно отделенное от массы народа по своему образу жизни.

Тем не менее Пушкин задает самый главный вопрос: «Но был ли счастлив мой Евгений?» Оказывается, его не удовлетворяет многих людей света. Онегин не сразу примиряется с горьким своим разочарованием, с ощущением своей ненужности:

Онегин дома заперся,
Зевая за перо взялся,
Хотел писать,-но труд упорный
Ему был тошен…

В Онегине живы ум, совесть, мечтания, но у него нет способности действовать. Онегину ничего не надо, у него нет цели, нет идеала – в этом его трагедия.

Если Чацкому и Онегину была дана историческая возможность выйти на Сенатскую площадь в 1825 году вместе с самыми образованными представителями своего класса, которые надеялись одним порывистым натиском сдвинуть с места скалу, стоявшую на пути цивилизации, то у Печорина, героя романа Лермонтова, не было такой возможности. Он появился позднее и этого оказалось достаточно, чтобы между ними образовался некий психологический и нравственный барьер. Критики, сравнивая Печорина с Онегиным, говорили: «Если Онегин скучает, то Печорин глубоко страдает». Это объясняется тем, что «герой нашего времени» живет во время жестоких гонений всего передового, которые наступили после разгрома декабристов. Лермонтов в предисловии прямо сказал, что дает «портрет, составленный из пороков нашего поколения, в полном их развитии». Печорин ушел в себя, как ушла в себя вся наиболее образованная Россия после страшных потрясений, связанных с подавлением восстания декабристов.

В трагической своей жизни Лермонтов нашел для себя задачу – понять и объяснить своим современникам их самих, ничего не скрывая и не приукрашивая. Роман «Герой нашего времени», выйдя в свет, вызвал противоречивые суждения среди читателей. В романе содержатся тенденции к осуждению, как общества, так и героя. Признавая вину общества в том, что оно породило Печорина, автор, тем не менее, не считает, что герой прав. Центральная задача романа – раскрыть глубину образа Печорина. Центральная задача романа – раскрыть глубину образа Печорина. Уже из самой композиции романа нам становится видна бесцельность его жизни, мелочность и непоследовательность его действий. Помещая героя в разные условия, в разное окружение, Лермонтов хочет показать, что Печорину они чужды, что ему нет места в жизни, в какой бы обстановке он ни оказался.

Тема «лишнего человека» характерна для творчества Лермонтова. Например, таким же «лишним человеком» является герой драмы «Странный человек» — Владимир Арбенин. Вся его жизнь – это вызов обществу.
В 1856 году в журнале «Современник» был опубликован роман Тургенева «Рудин». В образе Рудина Тургенев показывает, что передовые люди 40-х годов, получившие горькое, но по-своему справедливое имя «лишних людей», пытались спасти от разлада с социальными условиями жизни посредством ухода в философию и искусство. В личности Рудина Тургенев собрал как положительные, так и отрицательные особенности этого поколения. Сам, пройдя сложный путь душевных исканий, не может свести весь смысл человеческой жизни к деловитости, не одухотворенной высшей идеей. И с точки зрения исторического прогресса Рудины, по мнению Тургенева, — истинные герои эпохи, так как являются почитателями идеалов, хранителями культуры, служат прогрессу общества.

Заключение.

В нашей литературе сложился тип людей, чье бытие носит сугубо внутренний характер. Они не стремятся добиться богатства, славы, положения в обществе, не ставят перед собой ни политических, ни социальных, ни житейских целей.

«Лишние люди» отечественной литературы ищут счастье не во вне, а внутри себя. Изначально в них «заложен» тот высокий идеал, который обрекает их на вечную неудовлетворенность действительностью, на вечные поиски жизненной цели. Их души, как лермонтовский парус, мятежны, «ищут бури».

Список используемой литературы.

1. В.О.Ключевский «Евгений Онегин и его предки» (в книге «Литературные портреты» 1991 г.)
2. В.Ю. Проскурина «Диалоги с Чацким» (в книге «Столетия не сотрут…» Русские классики и их читатели, 1988 г.)
3. Н.Г. Долина «Почитаем Онегина вместе»
4. Н.Г. Долина «Печорин и наше время»
5. П.Г.Паустовский «И.Тургенев – художник слова»
6. И.К.Кузмичев «Литература и нравственное воспитание личности».
7. Л.Урбан «Сокровенный Платонов». Статья «Перечитывая заново».

Введение

Зарождение и развитие темы «лишнего человека» в русской литературе

Заключение

Введение

Художественная литература не может развиваться, не оглядываясь на пройденный путь, не соизмеряя свои творческие достижения сегодняшнего дня с рубежами прошлых лет. Поэтов и писателей во все времена интересовали люди, которых можно назвать чужими для всех - «лишние люди». Есть что-то завораживающее и привлекающее в человеке, который способен противопоставить себя обществу. Конечно, образы таких людей со временем претерпевали в русской литературе значительные изменения. Сначала это были романтические герои, натуры страстные, бунтующие. Они не выносили зависимости, не всегда понимая, что их несвобода в них самих, в их душе.

«Глубокие изменения в социально-политической и духовной жизни России начала ХIХ века, связанные с двумя значительными событиями - Отечественной войной 1812 года и движением декабристов - обусловили основные доминанты русской культуры этого периода». На свет появляются произведения реалистические, в которых писатели исследуют проблему взаимоотношений личности и общества на более высоком уровне. Теперь их интересует уже не личность, стремящаяся быть свободной от общества. Предмет исследования художников слова - «влияние общества на личность, самоценность человеческой личности, ее право на свободу, счастье, развитие и проявление своих способностей».

Так зарождалась и развивалась одна из тем классической русской литературы - тема «лишнего человека».

Целью настоящей работы является изучение образа лишнего человека в русской литературе.

Для реализации указанной темы решим следующие задачи работы:

1)исследуем вопросы зарождения и развития темы «лишнего человека» в русской литературе;

2)проанализируем подробно образ «лишнего человека» на примере произведения М.Ю. Лермонтова «Герой нашего времени».

1. Зарождение и развитие темы «лишнего человека» в русской литературе

лишний человек русский литература

В середине XVIII века господствующим направлением во всей художественной культуре стал классицизм. Появляются первые национальные трагедии и комедии (А. Сумароков, Д. Фонвизин). Наиболее яркие поэтические произведения созданы Г. Державиным.

На рубеже XVIII-ХIХ веков решающее влияние на развитие литературы, в частности, на зарождение темы «лишнего человека», оказали исторические события эпохи. В 1801 году к власти в России пришел царь Александр I. Начало XIX века ощущалось всеми как новый период в истории страны. Позднее Пушкин написал в стихах: «Дней Александровых прекрасное начало». Действительно, оно многое и многих обнадеживало и показалось прекрасным. Был снят ряд ограничений в сфере книгоизданий, принят либеральный цензурный Устав и смягчена цензура. Открывались новые учебные заведения: гимназии, университеты, ряд лицеев, в частности Царскосельский Лицей (1811), сыгравший большую роль в истории русской культуры и государственности: именно из его стен вышли самый великий поэт России - Пушкин и самый выдающийся ее государственный деятель XIX века - будущий канцлер князь А. Горчаков. Учреждалась новая принятая в Европе более рациональная система государственных учреждений - министерств, в частности и Министерство народного просвещения. Появились десятки новых журналов. Особенно характерен журнал «Вестник Европы» (1802-1830). Его создавал и поначалу издавал замечательный деятель русской культуры Н.М. Карамзин. Журнал задумывался как проводник новых идей и явлений европейской жизни. Следовал им Карамзин и в своей писательской деятельности, утверждая такое направление, как сентиментализм (повесть «Бедная Лиза»), с его идеей равенства людей, правда, только в сфере чувств: «и крестьянки любить умеют». В то же время именно Карамзин уже с 1803 года начинает работу над «Историей государства Российского», уясняющей особую роль России как исторически развившегося организма. Не случаен тот энтузиазм, с которым принимались тома этой истории по их выходе. Уяснению такой роли России очень помогли открытия начала XIX века в истории русской культуры (было найдено и в 1800 году напечатано «Слово о полку Игореве») и русского народного творчества (изданы «Песни Кирши Данилова» - 1804).

В то же время в незыблемости осталось крепостное рабство, пусть и при некоторых послаблениях: например, запретили продавать крестьян без земли. В полной мере сохранилось и самодержавие со всеми своими сильными и слабыми сторонами. Обеспечивалась централизация многосоставной страны, но росла бюрократия и сохранялся на всех уровнях произвол.

Громадную роль в жизни России и в осознании ею своего места в мире сыграла война 1812 года, названная Отечественной. «1812 год был великою эпохою в жизни России», - писал великий критик и мыслитель В.Г. Белинский. И дело не только во внешних победах, закончившихся вступлением русских войск в Париж, а именно во внутреннем осознании себя Россией, нашедшем выражение, прежде всего, в литературе.

Наиболее примечательным явлением в русской литературе начала ХIХ века стал просветительский реализм, с наибольшей полнотой и последовательностью отразивший идеи и взгляды просветителей. Воплощение идей возрождения человека означало самое пристальное внимание к внутреннему миру человека, создание портрета, основанного на проникновенном познании психологии индивидуума, диалектике души, сложной, подчас трудноуловимой жизни его внутреннего «я». Ведь человек в художественной литературе всегда мыслится в единстве личной и общественной жизни. Рано или поздно каждый человек, хотя бы в отдельные моменты жизни начинает задумываться над смыслом своего существования и духовного развития. Русские писатели ярко показали, что духовность человека не является чем-то внешним, ее нельзя приобрести путем образования или подражания даже лучшим примерам.

Вот герой комедии А.С. Грибоедова (1795-1829) «Горе от ума» Чацкий. В его образе отразились типичные черты декабриста: Чацкий пылок, мечтателен, вольнолюбив. Но его взгляды далеки от реальной жизни. Грибоедову, создателю первой реалистической пьесы, было достаточно трудно справиться со своей задачей. Ведь в отличие от предшественников (Фонвизин, Сумароков), писавших пьесы по законам классицизма, где добро и зло были четко отделены друг от друга, Грибоедов сделал каждого героя индивидуальностью, живым человеком, которому свойственно ошибаться. Главный же герой комедии Чацкий оказывается, при всем своем ума и положительных качествах, человеком, лишним для общества. Ведь человек не один в мире, он живет в обществе и постоянно вступает в контакт с другими людьми. Все, во что верил Чацкий - в свой ум и передовые идеи, - не только не помогло завоевать сердце любимой девушки, но, наоборот, оттолкнуло ее от него навсегда. Кроме того, именно из-за его свободолюбивых мнений фамусовское общество отвергает его и объявляет сумасшедшим.

Бессмертный образ Онегина, созданный А.С. Пушкиным (1799-1837) в романе «Евгений Онегин», - это следующий шаг в развитии образа «лишнего человека».

«Тебя, как первую любовь, России сердце не забудет!..». Немало сказано за более чем полтора с лишним века замечательных слов о Пушкине-человеке и о Пушкине-поэте. Но так поэтически задушевно и так психологически точно, как Тютчев в этих строках, не сказал, пожалуй, никто. И вместе с тем выраженное в них языком поэзии полностью соответствует истине, подтверждено временем, строгим судом истории.

Первый русский национальный поэт, родоначальник всей последующей русской литературы, начало всех начал ее - таково признанное место и значение Пушкина в развитии отечественного искусства слова. Но к этому следует добавить еще одно и весьма существенное. Пушкин смог добиться всего этого потому, что впервые - на достигнутом им высочайшем эстетическом уровне - подымал свои творения на уровень «просвещения века» - европейской духовной жизни XIX столетия и тем самым полноправно вводил литературу русскую в качестве еще одной и значительнейшей национально-самобытной литературы в семью наиболее развитых к тому времени литератур мира.

Почти на протяжении всех 1820-х годов Пушкин работал над величайшим из своих произведений - романом «Евгений Онегин». Это первый реалистический роман в истории не только русской, но и мировой литературы. «Евгений Онегин» - вершина пушкинского творчества. Здесь, как ни в одном из пушкинских произведений, нашли свое отражение русская жизнь в ее движении и развитии, смена поколений и вместе с этим - смена и борьба идей. Достоевский отметил, что в образе Онегина Пушкин создал «тип русского скитальца, скитальца до наших дней и в наши дни, первый угадав его гениальным чутьем своим, с исторической судьбой его и с огромным значением его и в нашей групповой судьбе…».

В образе Онегина Пушкин показал раздвоенность миропонимания типичного дворянского интеллигента ХIХ века. Человек высокой интеллектуальной культуры, враждебно относящийся к пошлости и пустоте окружающей среды, Онегин в то же время носит в себе характерные черты этой среды.

В конце романа герой приходит к ужасающему выводу: он всю жизнь был «чужой для всех…». В чем причина этого? Ответ - сам роман. С первых его страниц Пушкин анализирует процесс формирования личности Онегина. Герой получает типичное для своего времени воспитание под руководством иностранного гувернера, он отделен от национальной среды, недаром даже русскую природу он знает по прогулкам в Летнем саду. Онегин в совершенстве изучил «науку страсти нежной», но она постепенно заменяет в нем способность глубоко чувствовать. Описывая жизнь Онегина в Петербурге, Пушкин употребляет слова «лицемерить», «казаться», «являться». Да, действительно, Евгений очень рано понял разницу между умением казаться и быть на самом деле. Если бы герой Пушкина был человеком пустым, возможно, он остался бы доволен тем, что провел свою жизнь в театрах, клубах и на балах, но Онегин - человек мыслящий, его быстро перестают удовлетворять светские победы и «вседневные наслаждения». Им овладевает «русская хандра». Онегин не приучен к труду, «томясь душевной пустотой», он пытается найти развлечение в чтении, но не находит в книгах того, что могло бы открыть ему смысл жизни. По воле судьбы Онегин оказывается в деревне, но эти перемены также ничего не меняют в его жизни.

«Кто жил и мыслил, тот не может в душе не презирать людей», - к такому горькому выводу приводит нас Пушкин. Конечно, беда не в том, что Онегин мыслит, а в том, что он живет в такое время, когда мыслящий человек неизбежно обречен на одиночество, оказывается «лишним человеком». Ему не интересно то, чем живут люди посредственные, но и найти применения своим силам он не может, да и не всегда знает, зачем. Как результат - полное одиночество героя. Но одинок Онегин не только потому, что разочаровался в свете, но и потому, что постепенно он утратил возможность видеть истинный смысл в дружбе, любви, близости человеческих душ.

Лишний в обществе человек, «чужой для всех», Онегин тяготится своим существованием. Для него, гордого в своем равнодушии, не было дела, он «ничем заняться не умел». В отсутствии какой-либо цели или труда, делающих жизнь осмысленной, - одна из причин внутренней опустошенности и тоски Онегина, с таким блеском раскрытой в его размышлениях о своей судьбе в отрывках из «Путешествия»:

«Зачем я пулей в грудь не ранен?

Зачем не хилый я старик,

Как этот бедный откупщик?

Зачем, как тульский заседатель,

Я не лежу в параличе?

Зачем не чувствую в плече

Хоть ревматизма? - ах, Создатель!

Я молод, жизнь во мне крепка;

Чего мне ждать? тоска, тоска!».

Скептически-холодное мироощущение Онегина, лишенного активного жизнеутверждающего начала, не могло указать выхода из мира лжи, лицемерия, пустоты, в котором живут герои романа.

Трагедия Онегина - это трагедия одинокого человека, но не романтического героя, бегущего от людей, а человека, которому тесно в мире ложных страстей, однообразных развлечений и пустого времяпрепровождения. А потому роман Пушкина становится осуждением не «лишнего человека» Онегина, а того общества, которое заставило героя прожить именно такую жизнь.

Онегин и Печорин (образ «лишнего человека» Печорина будет подробнее раскрыт ниже) - герои, в образе которых черты «лишнего человека» воплотились наиболее выпукло. Однако и после Пушкина и Лермонтова данная тема продолжала свое развитие. Онегиным и Печориным начинается целый длинный ряд социальных типов и характеров, порожденных русской исторической действительностью. Это и Бельтов, и Рудин, и Агарин, и Обломов.

В романе «Обломов» И.А. Гончаров (1812-1891) представил два типа жизни: жизнь - в движении и жизнь - в состоянии покоя, сна. Мне кажется, первый тип жизни характерен для людей с сильным характером, энергичных и целеустремленных. А второй тип - для натур спокойных, ленивых, беспомощных перед жизненными трудностями. Конечно, автор, чтобы точнее изобразить эти два типа жизни, немного преувеличивает черты характера и поведения героев, но основные направления жизни указаны верно. Я считаю, что в каждом человеке живет и Обломов, и Штольц, но какой-то из этих двух типов характеров все-таки преобладает над другим.

По мнению Гончарова, жизнь любого человека зависит от его воспитания и от его наследственности. Обломов воспитывался в дворянской семье с патриархальными традициями. Его родители, как и деды, жили ленивой, беззаботной и беспечной жизнью. Им не нужно было зарабатывать себе на жизнь, они ничего не делали: за них работали крепостные крестьяне. При такой жизни человек погружается в непробудный сон: он не живет, а существует. Ведь в семье Обломова все сводилось к одному: поесть и поспать. Особенности жизни семьи Обломова повлияли и на него самого. И хотя Илюшенька был живым ребенком, постоянная опека матери, избавляющая его от возникших перед ним трудностей, слабохарактерный отец, постоянный сон в Обломовке - все это не могло не сказаться на его характере. И Обломов вырос таким же сонным, апатичным и не приспособленным к жизни, как и отцы и деды. Что касается наследственности, то автор точно уловил характер русского человека с его леностью, небрежным отношением к жизни.

Штольц же, напротив, вышел из семьи, принадлежащей к наиболее бойкому и расторопному классу. Отец был управляющим богатого имения, а мать - обедневшей дворянкой. Поэтому Штольц обладал большой практической смекалкой и трудолюбием вследствие немецкого воспитания, а от матери он получил богатое духовное наследство: любовь к музыке, поэзии, литературе. Отец научил его, что в жизни главное - деньги, строгость и аккуратность. И Штольц не был бы сыном своего отца, если бы не достиг богатства и уважения в обществе. В отличие от русских людей, для немцев характерна чрезвычайная практичность и аккуратность, что постоянно проявляется в Штольце.

Так в самом начале жизни для главных героев была заложена программа: прозябание, сон - для «лишнего человека» Обломова, энергия и жизнедеятельность - для Штольца.

Основная часть жизни Обломова прошла на диване, в халате, в бездействии. Несомненно, автор осуждает такую жизнь. Жизнь Обломова можно сравнить с жизнью людей в Раю. Он ничего не делает, все ему приносят на «блюдечке с голубой каемочкой», проблемы решать не хочет, видит чудесные сны. Его выводит из этого Рая сначала Штольц, а потом Ольга. Но Обломов не выносит реальной жизни и умирает.

Черты «лишнего человека» проявляются и у некоторых героев Л.Н. Толстого (1828 - 1910). Здесь нужно учитывать, что Толстой по-своему «строит действие на духовных переломах, драматизме, диалогах, спорах». Уместно вспомнить рассуждение Анны Зегерс: «Толстой задолго до мастеров модернистского психологизма умел передавать во всей непосредственности поток смутных, полуосознанных мыслей героя, но у него это шло не в ущерб цельности картины: он воссоздавал душевный хаос, овладевающий тем или иным персонажем в те или иные остро драматические моменты жизни, но сам не поддавался этому хаосу».

Толстой - мастер изображения «диалектики души». Он показывает, каким резким может быть открытие человеком самого себя («Смерть Ивана Ильича», «Посмертные записки старца Федора Кузмича»). С точки зрения Льва Толстого эгоизм - не только зло для самого эгоиста и окружающих, но ложь и безобразие. Вот сюжет повести «Смерть Ивана Ильича». Этот сюжет как бы развертывает весь спектр неизбежных последствий и свойств эгоистической жизни. Показана обезличенность героя, пустота его существования, равнодушная жестокость к ближним и, наконец, несовместимость эгоизма с разумом. «Эгоизм - сумасшествие». Эта мысль, сформулированная Толстым в Дневнике, одна из основных в повести и ярко проявилась, когда Иван Ильич понял, что умирает.

Познание жизненной истины, согласно Толстому, требует от человека не интеллектуальных способностей, а мужества и нравственной чистоты. Человек не принимает очевидности не из глупости, а из страха перед истиной. Буржуазный круг, к которому принадлежал Иван Ильич, выработал целую систему обмана, скрывающего сущность жизни. Благодаря ей герои повести не сознают несправедливости социального строя, жестокости и равнодушия к ближним, пустоты и бессмысленности своего существования. Действительность социальной, общественной, семейной и любой другой коллективной жизни может открыться только человеку, реально принимающему суть своей личной жизни с ее неизбежными страданиями и смертью. Но именно такой человек и становится «лишним» для общества.

Критику эгоистического образа жизни, начатую «Смертью Ивана Ильича», Толстой продолжил в «Крейцеровой сонате», сосредоточившись в ней исключительно на семейных отношениях и браке. Как известно, он придавал огромное значение семье в жизни как личной, так и общественной, будучи убежденным, что «род человеческий развивается только в семье». Ни у одного русского писателя XIX века мы не найдем столько ярких страниц, рисующих счастливую семейную жизнь, как у Толстого.

Герои Л. Толстого всегда взаимодействуют, оказывают влияние друг на друга, иногда решающее, изменяются: нравственные усилия - высшая реальность в мире автора «Смерти Ивана Ильича». Человек живет истинной жизнью тогда, когда совершает их. Непонимание, разделяющее людей, рассматривается Толстым как аномалия, как главная причина обеднения жизни.

Толстой - убежденный противник индивидуализма. Он изображал и оценивал в своих произведениях частное бытие человека, никак не связанное с миром всеобщего, как ущербное. Мысль о необходимости подавления человеком животного начала у Толстого после кризиса была одной из основных и в публицистике, и в художественном творчестве. Эгоистический путь человека, направляющего все усилия на достижение личного благополучия, в глазах автора «Смерти Ивана Ильича» глубоко ошибочный, совершенно безнадежный, никогда, ни при каких условиях не достигающий цели. Это одна из тех проблем, над которыми Толстой размышлял на протяжении многих лет с поражающим упорством и настойчивостью. «Считать свою жизнь центром жизни есть для человека безумие, сумасшествие, аберрация». Убеждение в недостижимости личного счастья отдельным человеком лежит в основе книги «О жизни».

Разрешение глубоко личного переживания неизбежности смерти совершается героем в этико-социальном поступке, что стало главной особенностью произведений Толстого последнего периода. «Записки сумасшедшего» не случайно остались незаконченными. Есть все основания предполагать, что рассказ не удовлетворял писателя самим замыслом. Предпосылкой кризиса героя послужили особые качества его личности, проявившиеся еще в раннем детстве, когда он необычайно остро воспринимал проявления несправедливости, зла, жестокости. Герой - особенный человек, не такой, как все, лишний для общества. И внезапный страх смерти, переживаемый им, тридцатипятилетним здоровым человеком, оценивается окружающими как простое отклонение от нормы. Необычность героя так или иначе приводила к мысли и об исключительности его судьбы. Идея рассказа теряла общезначимость. Исключительность героя стала тем изъяном, благодаря которому читатель уходил из кольца доводов писателя.

У Толстого герои поглощены прежде всего поиском личного счастья, и они приходят к проблемам мировым, общим только в том случае, если к ним приводит их логика исканий личной гармонии, как это было с Левиным или Нехлюдовым. Но, как писал в Дневнике Толстой, «жить для себя одного нельзя. Это смерть». Толстой раскрывает несостоятельность эгоистического существования как ложь, безобразие и зло. И это придает его критике особую силу убедительности. «...Если деятельность человека освящена истиной, - записал он 27 декабря 1889 года в своем Дневнике, - то последствия такой деятельности добро (добро и себе и другим); проявление же добра всегда прекрасно».

Итак, начало ХIХ века - время зарождения в русской литературе образа «лишнего человека». И затем, на протяжении всего «золотого века русской культуры», мы находим в произведениях великих поэтов и писателей яркие образы героев, ставших лишними для общества, в котором они жили. Один из таких ярких образов - образ Печорина.

Образ «лишнего человека» в романе М.Ю. Лермонтова «Герой нашего времени»

Яркий образ лишнего человека создан М.Ю. Лермонтовым (1814-1841) в романе «Герой нашего времени». Лермонтов является первооткрывателем психологической прозы. Его «Герой нашего времени» - это первый прозаический социально-психологический и философский роман в русской литературе. «Герой нашего времени» впитал в себя традиции, заложенные Грибоедовым («Горе от ума») и Пушкиным («Евгений Онегин»).

Лермонтов определяет болезнь своего времени - существование вне прошлого и будущего, отсутствие связей между людьми, духовная раздробленность человека. Автор собирает целый «скорбный дом» в романе, как в буквальном, так и в символическом смысле. Так, Мэри от чего-то лечится на водах, Грушницкий и Вернер хромы, девушка-контрабандистка ведет себя как душевнобольная… И среди них Печорин поневоле становится «нравственным калекой», не способным на обыкновенные человеческие чувства и порывы. Мир Печорина имеет типично романтическое расхождение на две сферы: главного героя и всего, что находится вне его и ему противостоит. В образе Печорина выразилось отношение Лермонтова к современному ему поколению, которое автор считал бездействующим, существующим без цели в то время, когда надо было преобразовывать общество. Печорин - незаурядная личность, выделяющаяся из окружающей среды; в то же время в его характере Лермонтов отмечает типические черты светского человека: опустошенность, душевную черствость, тщеславие.

В образе Печорина воплотились как художественно-философские раздумья Лермонтова над этими проблемами, так и конкретно-историческое содержание. В Печорине запечатлен процесс развития общественного и личного самосознания в России 30-х годов ХIХ века. Ограничения, наложенные последекабрьской реакцией на общественную деятельность, способствовали определенному самоуглублению личности, повороту от социальных проблем к философским. Однако в условиях отчуждения от активной общественной самореализации этот процесс углубления и усложнения оказывался зачастую опасным для личности. Болезненный индивидуализм, гипертрофированная рефлексия, нравственная расколотость - вот следствия нарушенного равновесия между внутренними и внешними возможностями человека, между созерцанием и деятельностью. Нравственная расколотость, рефлексия, индивидуализм - все эти черты, характеризующие тип «лишнего человека», тип, к которому относят Печорина.

Гордомv уму Печорина все время открывается какая-то темная, ускользающая от его понимания глубина. Конечно, многое дается ему в процессе самопознания. Но при всем этом Печорин остается не разгаданным до конца не только Максимом Максимычем, но и самим собой. Лермонтов раскрывает в романе одну из коренных болезней людей своего поколения, имеющую чисто духовный источник. «Любомудрие» 1830-х годов таило в себе опасность «любоначалия» ума, гордыни человеческого разума. Когда читаешь роман внимательно, невольно замечаешь, что существенная часть душевного мира Печорина все время «убегает» от его самопознания, разум не вполне справляется с его чувствами. И чем самоувереннее претензии героя на полное знание себя и людей, тем острее столкновение его с тайной, царящей как в мире вокруг так и в его душе.

В минуту последнего объяснения с княжной Мери самодовольный разум подсказывает Печорину, что никаких сердечных чувств к своей жертве он как будто бы не питает: «мысли были спокойны, голова холодна». Но в процессе объяснения прилив непознанных неподконтрольных разуму чувств расшатывает внутренний мир Печорина. «Это становилось невыносимо, еще минута и я бы упал к ногам ее. Итак, вы сами видите, - сказал я сколько мог твердым голосом и с принужденной усмешкой, - вы сами видите, что я не могу на вас жениться».

Разум Печорина не в силах познать всю глубину ускользающих от него чувств. И чем интенсивнее, чем дерзновеннее самовластные претензии разума, тем необратимее оказывается процесс душевного опустошения героя. Есть некий существенный изъян в самом качестве ума Печорина. В уме Печорина воцарилась мудрость мирская, ум его гордый, самолюбивый и подчас завистливый. Сплетая сеть интриг вокруг княжны Мери, вступая с нею в продуманную любовную игру, Печорин говорит: «А ведь есть необъятное наслаждение в обладании молодой, едва распустившейся души! Она как цветок, которого лучший аромат испаряется навстречу первому лучу солнца, его надо сорвать в эту минуту и, подышав им досыта, бросить на дороге: авось кто-нибудь поднимет. Я чувствую в себе эту ненасытную жадность, поглощающую все, что встречается на пути, я смотрю на страдания и радости других только в отношении к себе, как на пищу, поддерживающую мои душевные силы».

Интеллект Печорина, как видим, перенасыщен энергией разрушительного, любоначального разума. Такой разум далеко не бескорыстен. Печорин не мыслит познания без эгоистического обладания познаваемым предметом. А потому его интеллектуальные игры с людьми приносят им лишь несчастья и горе. Страдает Вера, оскорблена в лучших чувствах княжна Мери, убит на дуэли Грушницкий. Такой исход «игр» не может не озадачить Печорина: «Неужели, думал я, мое единственное назначение на земле - разрушать чужие надежды? С тех пор как я живу и действую, судьба как-то всегда приводила меня к развязке чужих драм, как будто без меня никто не мог бы ни умереть, ни прийти в отчаяние. Я был необходимое лицо пятого акта, невольно я разыгрывал жалкую роль палача или предателя. Какую цель имела на это судьба?».

Не случайно миросозерцание людей «древних и премудрых» не оставляет Печорина в покое, тревожит его гордый ум и опустошенное сердце. Вспомнив о «людях премудрых», посмеявшись над их верой в то, что «светила небесные принимают участие» в человеческих делах, Печорин все-таки замечает: «Но зато какую силу воли придавала им уверенность, что целое небо с своими бесчисленными жителями на них смотрит с участием, хотя немым, но неизменным!.. А мы, их жалкие потомки, скитающиеся по земле без убеждений и гордости, без наслаждения и страха, кроме той невольной боязни, сжимающей сердце при мысли о неизбежном конце, мы неспособны более к великим жертвам ни для блага человечества, ни даже для собственного нашего счастья, потому что знаем его невозможность и равнодушно переходим от сомнения к сомнению, как наши предки бросались от одного заблуждения к другому, не имея, как они, ни надежды, ни даже того неопределенного, хотя истинного наслаждения, которое встречает душа во всякой борьбе с людьми или с судьбою».

Здесь Лермонтов подходит к объяснению самых глубоких мировоззренческих истоков, питающих индивидуализм и эгоизм Печорина: они заключены в его безверии. Именно оно является конечной причиной кризиса переживаемого печоринским гуманизмом. Печорин - это человек, предоставленный самому себе, возомнивший себя творцом своей собственной судьбы. «Я» для него - единственный бог, которому можно служить и который невольно становится по ту сторону добра и зла. В судьбе Печорина показана трагедия современного гуманиста, возомнившего себя «самозаконодателем» нравственности и любви. Но, попадая в плен к противоречивой, помраченной природе своей, такой «гуманизм» сеет вокруг горе и разрушение, а свою душу приводит к опустошению и самоиспепелению. Придавая конфликту романа в «Фаталисте» философско-религиозный смысл, Лермонтов протягивает руку Достоевскому, герои которого через искушение абсолютной свободой и своеволием приходят страдальческим путем к открытию вечной истины: «Если Бога нет - то все позволено». Печорин как раз и привлекает читателя тем, что горькие истины, открываемые им в процессе испытания возможностей своего гордого, любоначального разума, приносят герою не успокоение, не самодовольство, а жгучее страдание, которое все более и более нарастает по мере движения романа к финалу.

Примечательно, что в финале романа Печорин решает проверить правоту своих мыслей мнением Максима Максимыча. Тот, как русский человек, «не любит метафизических прений» и заявляет по поводу фатализма, что это, конечно, «штука довольно мудреная». Случайно ли словами Максима Максимыча открывается и завершается роман? Что дает возможность Лермонтову отделить себя от Печорина и посмотреть на него со стороны? Какие животворные силы русской жизни остались чужды Печорину, но Лермонтову - интимно близки?

По философии Лермонтова, люди всегда уподобляются месту жительства. Не случайны его постоянные сравнения (как кошка, как дикая серна, как реки), однако мир образов писателя всеобъемлющ, поэтому все его люди, да и сам роман, схожи с «устройством» Земли (сначала поверхность и лишь потом лава, ядро и ядрышко). Что же «лежит» на поверхности произведения? Несомненно, весь роман определяют три слова, составляющие название («Герой нашего времени»). Причем Лермонтов, как блестящий филолог, обыгрывает их во всех возможных значениях. «Герой» для него и «выдающийся своей храбростью, доблестью, самоотверженностью человек» (а разве не таков Печорин? Разве не смел он, выкрадывающий Бэлу, борющийся с контрабандистами... да и просто-напросто бросающий вызов судьбе? Разве не доблестен, не зря же Бэла примечает его единственного среди всех «встречных и поперечных» на свадьбе? А разве не самоотвержен? Уж как он жаждет исполнения своих прихотей, как «саможертвует» ради самого себя).

Герой - «главное действующее лицо драматического произведения» (уже в первом предисловии Печорин сравнивается с «трагическими и романтическими злодеями», что рождает ассоциативную связь с драмой, которая на протяжении всего романа приобретает все большее и большее значение; так, мотив драпировки и переодевания пронизывает все произведение (Печорин «наряжается» для большего психологического эффекта расставания с Бэлой, Грушницкий «облачается» в серую шинель, дабы лучше играть свою роль, княжна Мери и ее мать одеты по моде: «ничего лишнего...»), причем костюм всегда символизирует у Лермонтова внутреннее состояние человека в определенный момент, не случайно о ножке Мери, перетянутой у щиколотки, сказано «так мило», и это описание перекликается с ее последующими «легкими» и «прелестными» движениями); важен также и мотив маски и игры, причем Лермонтов вновь обыгрывает его во всех значениях, начиная с карточной, любовной, жизненной и заканчивая игрой с судьбой, сам же Печорин и есть режиссер столь многоуровневого действа («Завязка есть! - восклицает он. - О развязке этой комедии мы похлопочем»).

Интересно, что даже пять повестей напоминают пять актов драмы, да и само повествование полностью построено на действии и диалоге, все герои сразу же появляются на сцене, причем необычна концепция системы персонажей (главный герой появляется как внесценический, однако действующий на сцене, и лишь во второй повести становится реальным, и то лишь в воспоминаниях, остальные и вовсе ни разу не появляются, кроме Максима Максимыча, разумеется, а возникают лишь из слов повествователей). Даже пейзаж, не меняющийся на протяжении одной повести, напоминает театральные декорации. И наконец, герой для писателя - «это лицо, воплощающее в себе характерные черты эпохи…».

Получается, что время разделено на две сферы (внешнюю и внутреннюю), но при этом возникает вопрос: в какой же из этих сфер Лермонтов рассуждает о «своем времени», то есть о взаимоотношении людей в свою эпоху, ведь это и есть главный вопрос романа. Несомненно, время, «действующее» в книге, внутреннее; внешнего вообще как такового нет (прошлое, настоящее и будущее перепутаны и, кажется, вовсе не соблюдены). Обратим внимание на времена глаголов (кстати, это еще одна «ипостась» слова в произведении): при описаниях глаголы употреблены в прошедшем времени (я «ехал», «солнце уж начинало», «я внутренне хохотал», «сцена повторялась»), но как только повествование приобретает диалогический характер, наше осознание происходящего переносится из прошлого в настоящее («ты знаешь», «я хочу»), особенно странно «настоящее» Печорина после смерти. Возможно, что даже прошлое и будущее в романе - это настоящее, в философском плане, конечно, ведь в вечности нет времени, поэтому-то и время в романе клубится и не «разворачивается» линейно.

Таким образом, получается, что уже в названии намечена не только главная тема (современности), но и в целом определен сюжет и назначение героя.

Хронологически повести расставлены неправильно. Согласно тому периоду жизни Печорина, который представлен в романе, правильнее было бы расположить их так: «Тамань» - «Княжна Мери» - «Бэла» или «Фаталист» - «Максим Максимыч». Однако, в жизни Печорина существуют моменты, когда время его пропадает и сам герой исчезает в пространстве. Да и вообще относительно своего субъективного времени в «Бэле» Печорин значительно моложе, чем, например, в «Тамани». Да кстати, не странно ли, что, уезжая на Кавказ, Печорин покупает бурку в Петербурге да еще и неизвестно от кого получает в подарок кинжал. Получается, что «путаная» хронология зачем-то нужна Лермонтову. Возникает не последовательность жизни Печорина, а последовательность событий в жизни повествователя (странствующего офицера). Так в центре романа оказывается Печорин (символ современности и времени даже и как философского понятия, ибо он тоже разделен на «внутреннего» и «внешнего человека, тоже и объективен, реален и субъективен).

Итак, как же Лермонтов раскрывает свою задачу, поставленную еще в предисловии (показать болезнь своего поколения)? Печорин да и другие персонажи показаны в привычной для писателя концепции изображения человека (мнение о нем других - портрет - мысли и внутренний мир), именно так мы узнаем о Печорине сначала из уст Максима Максимыча (это он становится повествователем «Бэлы»), затем видим его глазами странствующего офицера и, наконец, читаем его собственные мысли и чувства, погружаемся в самые страшные круги его души. Также появляются Азамат (Максим Максимыч рассказывает о нем, затем дан его портрет, и лишь после этого он раскрывает свои «чувства» при разговоре с Казбичем), Бэла (мысли о ней Максима Максимыча - портрет - ее мысли и действия), Казбич, княжна Мери, Вернер... Однако даже при таком детальном рассмотрении героев все же невозможно проникнуть в самое «ядрышко» их души, полностью их понять. Поэтому Печорин вовсе не становится понятным даже в конце романа, возникает интересная пропорциональная зависимость в раскрытии его образа (чем ближе к сердцевине, к внутреннему миру, тем непонятнее).

Вообще композиция и не направлена на то, чтобы пояснить героя. Печорин показан сразу в нескольких ракурсах; одновременно сосуществуют разные грани его души. Такая двойная композиция и «двойные» герои «делают» главным литературным приемом произведения антитезу. Несомненно, она как нельзя больше соответствует размышлениям как Печорина, странствующего офицера, так и самого Лермонтова. Первая же строчка в книге («предисловие есть первая и вместе с тем последняя вещь») начинает цепь антитез как смысловых, так и интонационных и фонетических. Антитеза Лермонтова расщепляет все явления на два противоположных понятия и вместе с тем как бы соединяет их в одно целое, преобразует «несовместимости» в «совместное», то есть уже само значение антитезы неоднозначно (разделять и соединять в одно и то же время). Именно согласно этому принципу построена система персонажей в романе. С одной стороны, они все герои-двойники Печорина, причем как относительно внутреннего восприятия мира, так и относительно внешности (особенно это проявляется в портретных антитезах персонажей), с другой - самостоятельны, ибо несут в романе определенную смысловую нагрузку. Эта раздвоенность и есть болезнь времени, по Лермонтову. Герои его противоречивы как в действии, во внешнем облике, так и в мыслях, поэтому не имеют внутреннего стержня.

Заметим, что в душе Печорина не нашлось места тому строю мыслей и чувств, который отразился в лермонтовских «Бородине» и «Родине», «Песне про купца Калашникова...» и «Казачьей колыбельной», «Молитве» и «Ветке Палестины». Входит ли этот мотив трагического отчуждения Печорина от коренных, православных устоев русской жизни в текст романа? Безусловно входит, и связан он именно с образом Максима Максимыча. Обычно роль простодушного штабс-капитана сводят к тому, что этот герой, не понимая глубины печоринского характера, призван дать ему первую, самую приблизительную характеристику. Думается, однако, что значение Максима Максимыча в системе образов романа более весомо и значительно. Еще Белинский увидел в нем воплощение русской натуры. Это тип «чисто русский». Своей сердечной, христианской любовью к ближнему Максим Максимыч рельефно оттеняет изломанность и болезненную раздвоенность характера Печорина, а вместе с тем и всего «водяного общества». «Картина выходит особенно яркой благодаря архитектонике романа, - обращал на это внимание А.С. Долинин. - Максим Максимыч нарисован раньше, и когда потом проходят действующие лица из "Дневника Печорина", то им все время противостоит его великолепная фигура во всей своей чистоте, неосознанном героизме и смиренномудрии - с теми чертами, которые нашли свое дальнейшее углубление у Толстого в Платоне Каратаеве, у Достоевского в смиренных образах из "Идиота", "Подростка", "Братьев Карамазовых"». Русский интеллектуальный герой второй половины XIX века откроет в этих «смиренных» людях религиозную глубину и ресурсы для своего обновления. Лермонтовский Печорин - «лишний человек» - встретился с таким человеком и - прошел мимо.

Значение творчества Лермонтова в истории русской литературы огромно. В своей лирике он открыл простор для самоанализа, самоуглубления, для диалектики души. Этими открытиями воспользуется потом русская поэзия и проза. Именно Лермонтов решил проблему «поэзии мысли», которую с таким трудом осваивали «любомудры» и поэты кружка Станкевича. В своей лирике он открыл путь к прямому, личностно окрашенному слову и мысли, поставив это слово и мысль в конкретную жизненную ситуацию и в прямую зависимость от духовного и душевного состояния поэта в каждую данную минуту. Поэзия Лермонтова сбросила с себя бремя готовых поэтических формул школы гармонической точности, исчерпавших себя к 1830-м годам. Подобно Пушкину, но только в сфере самоанализа, рефлексии, психологизма, Лермонтов открыл путь прямому предметному слову, точно передающему состояние души в той или иной драматической ситуации.

В романе «Герой нашего времени» Лермонтов достиг большого успеха в дальнейшем развитии и совершенствовании языка русской прозы. Развивая художественные достижения прозы Пушкина, Лермонтов не отбросил и творческих открытий романтизма, которые помогли ему в поиске средств психологического изображения человека. Отказываясь от назойливой метафоризации языка, Лермонтов все же использует в прозе слова и выражения в переносном, метафорическом смысле, помогающие ему передать настроение персонажа.

Наконец, роман Герой нашего времени» открыл путь русскому психологическому и идеологическому роману 1860-х годов от Достоевского и Толстого до Гончарова и Тургенева. Развивая пушкинскую традицию в изображении «лишнего человека». Лермонтов не только усложнил психологический анализ в обрисовки его характера, но и придал роману идеологическую глубину, философское звучание.

Заключение

Вся русская литература XIX века - о любви и о смысле жизни. Эти две темы мучают каждого писателя, и каждый ищет способ понять и объяснить их. В начале ХIХ века на свет появляются реалистические литературные произведения, в которых писатели исследуют проблему взаимоотношений личности и общества на более высоком уровне. Самое пристальное внимание в произведениях писателей ХIХ века уделяется внутреннему миру человека. Грибоедов и Пушкин, Лермонтов и Толстой - они и многие другие великие русские поэты и писатели размышляли о смысле жизни человека. И при всех индивидуальных особенностях своего творчества, они стремились показать, что человек является активной силой, которая решающим образом влияет на социальное развитие. Подлинный смысл жизни состоит в содействии назревшим задачам общественного развития, в созидательном труде и социально преобразующей деятельности.

Для русской литературы ХIХ века характерно создание портрета, основанного на проникновенном познании психологии индивидуума, диалектике души, сложной, подчас трудноуловимой жизни его внутреннего «я». Ведь человек в художественной литературе всегда мыслится в единстве личной и общественной жизни. Рано или поздно каждый человек, хотя бы в отдельные моменты жизни начинает задумываться над смыслом своего существования и духовного развития. Русские писатели ярко показали, что духовность человека не является чем-то внешним, ее нельзя приобрести путем образования или подражания даже лучшим примерам.

Герои Грибоедова, Пушкина, Лермонтова при всех своих положительных качествах оказываются не востребованы обществом, чуждыми ему и лишними в нем. Болезнь общества того времени - отсутствие связей между людьми, духовная раздробленность человека. «Лишний человек» находится вне этого общества и ему противостоит.

Конечно, попытки делить людей на «нужных» и «лишних» порочны по самой сути, ибо их реализация неминуемо порождает произвол, ведущий к деградации и человека, и общества. Ценность человеческой личности в определенном смысле выше всего того, что делает или говорит данный человек. Ее нельзя свести к труду или творчеству, к признанию со стороны общества или группы людей. Вместе с тем, человек, хотя и живет в историческом, а не природном мире, лишен возможности сознательно решать общие проблемы - государственные и общественные: ведь история развивается по неведомым человеку законам, по воле провидения. Отсюда с неизбежностью следует отказ от нравственной оценки деятельности государства, социальных явлений и исторических событий. Именно в этом смысле и нужно понимать образ «лишнего человека» - человека, ищущего и не находящего своего места в обществе, в котором он живет.

Список использованной литературы

1)Берковский И.Я. О мировом значении русской литературы. - Л., 1975.

)Бушмин А.С. Преемственность в развитии литературы. - Л., 1975.

3)Виноградов И.И. По живому следу: духовные искания русской классики. Литературно-критические статьи. - М., 1987.

)Гинзбург Л. Я. О литературном герое. - Л., 1979.

5)Гончаров И.А. Обломов. - М., 1972.

6)Грибоедов А.С. Горе от ума. - М., 1978.

)Измайлов Н.В. Очерки творчества Пушкина. - Л., 1975.

8)Лермонтов М.Ю. Собр. соч. В. 4 т. - М., 1987.

9)Линков В.Я. Мир и человек в творчестве Л. Толстого и И. Бунина. - М., 1989.

)Литературоведческий словарь. - М., 1987.

)Пушкин А.С. Собр. соч. В. 10 т. - М., 1977.

)Развитие реализма в русской литературе: В 3 т. - М., 1974.

13)Скафтымов А.П. Нравственные искания русских писателей. - М., 1972.

)Тарасов Б.Н. Анализ буржуазного сознания в повести Л.Н. Толстого «Смерть Ивана Ильича» // Вопросы литературы. - 1982. - № 3.

Лишние люди – откуда берутся они в жизни? Событие ли судьбы, черта характера или роковое предопределение отделяют их от общества, в котором они живут, лишает не только права, но и желания занять в нём своё место, углубляя таким образом трещину в отношениях «личность – общество». С другой стороны, отталкиваясь от известной истины о том, что противоречие является залогом развития, можно утверждать, что желая и стремясь к дальнейшей эволюции, общество само выискивает в себе и выделяет явления и людей, способных составить подобное противоречие, пойти на конфликт, приняв его условия.
Подобное противопоставление личности обществу в литературе, присущее романтизму 19 века, и обусловило появление образа «лишнего» человека, человека, не принятого обществом и не принявшего его.
Так представший перед читателем в 1841 году в своём окончательном варианте роман Лермонтова «Герой нашего времени» нёс в себе исконную проблему автора, проходящую, как сквозная нить, через все почти лермонтовские произведения, - проблему личности и общества. Перенесение тяжбы человека и общества на реальную историческую почву современности сразу дало жизнь, краски, глубину тому, что в более раннем творчестве писателя намечалось абстрактно и односторонне. Рассмотрение проблемы на фоне современной действительности сопровождалось не только реалистической критикой общественной среды, - элементы такой критики и раньше сопровождали субъективный бунт лермонтовского героя и не в этом следует искать новизну; новым было то, что, поставив своего героя в реальную жизненную обстановку, автор подвёрг проверке практикой подлинность его «героичности». Это обозначало проверку действием, так как «героем» его делал лишь действенный характер протеста. Именно эта проблема, проблема действенного или пассивного протеста действительности, стоит за любым конфликтом личности и общества. И в попытках её разрешения проявляются не только индивидуальные черты персонажей, таких как Печорин, Обломов, Онегин, но и отношение к ней авторов: Пушкина, Лермонтова, Гончарова. Насколько отличны эти персонажи друг от друга некоторыми внутренними качествами, средой, их окружавшей, интересами, настолько же схоже восприятие их другими людьми, как «не таких». Они не способны, и чувствуют это, «совпасть» с окружающими их людьми, оценить действительность по привычным всем меркам и принять её. Серость и обыденность окружения мешает им найти и разглядеть своего человека, близкую душу, и это делает их столь трагично одинокими. Это относится и к любви. Встретив Татьяну в обстановке патриархально-деревенского быта, Онегин не узнал в ней потенциально близкого себе человека. Личностные черты героини были заслонены для него её стереотипным окружением. Союз с девушкой из «простой русской семьи» (3,I), «в прошедшем веке» запоздалой, показался Онегину утратой индивидуальной независимости, которой он в ту пору всего более дорожил:
«Я думал, вольность и покой
Замена счастью».
Лишь в итоге долгого одинокого скитальчества Онегин откроет для себя и читателя обратную – «постылую» - сторону абсолютной личностной свободы, обрекающей её сторонника на положение некоего абстрактного существа, «ничем не связанного» и для всех «чужого». Вновь встретив Татьяну в Петербурге, герой искренне полюбит её, так как тяготясь уже своей полной человеческой обособленностью, ищёт понимания родственной души. Но нынешняя Татьяна уже не та:
«Как изменилася Татьяна!»
Она способна теперь «покойно и вольно» слушать влюблённого в неё героя и прочитать ему «проповедь», подобную той, что некогда, охраняя свою «вольность и покой», произнёс ей Онегин. Теперь она охраняет свой покой, она находится в той стадии жизни, в какой находился Онегин, когда Татьяна признавалась ему в любви, - окружена почётом и восхищением, спокойна, слегка скучает от этого блеска, но не пресыщена им, хотя и в ней уже просыпается тоска:
«Сейчас отдать я рада
всю эту ветошь маскарада
[………………………….]
За полку книг, за дикий сад,
За наше бедное жилище…».
В конечном счёте, герои снова не узнали друг друга, что было их виной, но ещё более бедой. Ведь в данном частном случае отразилась закономерная судьба современного человека, отношения которого как с обществом, так и с подобными ему людьми проникнуты глубоким объективным драматизмом.
Не внешними преградами и силами, но в первую очередь, подобным драматизмом и попытками разрешить его будем затем питаться действие в таких произведениях, как «Герой нашего времени» и «Обломов». Однако именно здесь, в действенном (как у Пушкина и Лермонтова) и недейственном (как у Гончарова) отношении к драматизму и заключается непохожесть трагедий Обломова, Печорина и Онегина. Обломов, в отличие от двух других, не жил. Не изжив молодости до конца, но и не достигнув полного взросления, обломов плавно перешёл в фазу жизни человека на склоне лет: легко расстался с толпой друзей, светскими развлечениями и службой, что приносила лишь скуку и постоянный страх перед начальством. Итог его развития выразился в отказе от неповторимых примет молодости без замены их приобретениями зрелости: «Лениво махнул он рукой на все юношеские обманувшие его или обманутые им надежды, все нежно-грустные, светлые воспоминания, от которых у иных и под старость бьётся сердце». Так оформляется ведущий мотив истории Обломова – потухание. Илья Ильич и сам видит, сколь безнадёжно постарел он уже к тридцати годам («я дряблый, ветхий, изношенный кафтан», но не из-за трудов или бурных событий и испытаний, а из-за нереализованности стремлений развития: «двенадцать лет во мне был заперт свет, который искал выхода, но только жёг свою тюрьму, не вырвался на волю и угас». Он сам сравнивает свою жизнь с пустоцветом: «цвет жизни распустился и не дал плодов». Погасание-старение преждевременно вторглось во все сферы жизни героя, поскольку ни одна по настоящему не увлекла его: он оставался посторонним, скучающим на службе, среди друзей, в развлечениях, наконец, в любовных отношениях: «гаснул и губил силы с Миной, платил ей больше половины своего дохода и воображал, что люблю её».
В отличие от Обломова, и Печорин и Онегин старались активно познать жизнь, искали в ней удовольствия и стимул к развитию, стремились попробовать всё, взять всё, до чего могли дотянуться. Но каков итог? Печорин сам признаётся: «В первой своей молодости… я стал наслаждаться бешено всеми удовольствиями… и, разумеется, удовольствия эти мне опротивели… общество мне также надоело… любовь только раздражала моё воображение и самолюбие, а сердце осталось пусто,…науки также надоели мне стало скучно…»
Эта исповедь напоминает то, что рассказал Пушкин об Онегине:
«Он в первой юности своей
Был жертвой бурных заблуждений
И необузданных страстей…»
Подобно Печорину бросался он в водоворот различных занятий: развлечения в обществе, книги, женщины. Но результат всё тот же:
«Отрядом книг уставил полку,
Читал, читал, а всё без толку:
Там скука, там обман иль бред;
В том совести, в том смысла нет…
…
Как женщин, он оставил книги,
И полку с пыльной их семьёй
Задёрнул траурной тафтой».
Более того, Пушкин достаточно жёстко подводит итог определённого периода жизни своего героя:
«Вот так убил он восемь лет,
Утратя жизни лучший цвет».
В этих самоизобличающих признаниях наших героев прослеживается примета одной общей болезни: Обломов был «скучающим на службе, среди друзей, в развлечениях, наконец, в любовных отношениях», Печорину, в конце концов, «стало скучно», Онегин даже читая книги, находил, что «там скука». Итак, скука – вот чем страдали наши герои. Ни в одном из проявлений жизни не находили они утешения. Но из всех троих Печорин искал более и всего, и более всех остался безутешен. Всё пробовал он, и риск, и любовь, однако и сам оставался несчастным, и приносил боль другим, причём осознавая это: «У меня несчастный характер», - признаётся он, - «…если я причина несчастья других, то и сам не менее несчастлив». Из всех троих именно Печорин более деятельный, он несёт в себе черты своего создателя, а не просто параллели судьбы, как у Пушкина и Онегина. Белинский писал о Лермонтове: «люди нашего времени слишком много требуют от жизни. Пусть прежде не знали тайного недуга, вызванного «демоном сомнения», «духом размышления, рефлексии»; но не значило ли это, что люди, вместо того, чтобы приходить в отчаяние от страшных цепей… свыкались и равнодушно из сферы гордых идеалов, полноты чувства переходили в мирное и почтенное состояние пошлой жизни? Люди нашего времени слишком прямо смотрят на вещи, слишком добросовестны и точны в названии вещей, слишком откровенны насчёт самих себя…»(8, 8). И в этой характеристике Лермонтова видны черты, присущие Печорину: откровенность о себе, доведённая до жестокости, поиск и отчаяние от неумения «избавиться от страшных цепей», но и надежда, которая, однако, и он это признаёт, оказалась напрасной: «Я надеялся, что скука не живёт под черкесскими пулями, - напрасно: через месяц я так привык к их жужжанию и близости смерти, что… мне стало скучнее прежнего, потому что я потерял почти последнюю надежду». Почти последнюю – ведь была ещё надежда на любовь, и не только у Печорина. У них у всех: Печорина, Онегина, Обломова была надежда на любовь как на возможность примирения не только с обществом, но и с самими собой. Онегин, полюбив Татьяну, устремляется к ней всей душой, и насколько напыщенной и холодной была его проповедь Татьяне в деревне, настолько страстным и отчаянно смелым звучит его признание в Петербурге:
«Я знаю: век уж мой измерен;
Но чтоб продлилась жизнь моя,
Я утром должен быть уверен,
Что с вами днём увижусь я…»
Изменившись сам в своих скитаниях, он не допускает возможности перемены в Татьяне, поэтому настойчиво пытается добиться её внимания, пишет ей письма, но не получает ответа. И вот решающий миг прозрения:
«…Надежды нет! Он уезжает,
Своё безумство проклинает –
И, в нём глубоко погружён,
От света вновь отрёкся он».
Вот оно – поражение, рухнувшая надежда. И ещё больнее осознавать, что когда-то своей рукой отвёл возможность счастья и спасения любовью. Однако мы видим, что даже несвершившаяся, безответная любовь переменила героя. Даже круг его чтения говорит о многом Гиббон, Руссо, Гердер, Фонтенель – философы, просветители, учёные. Это – круг чтения декабристов, людей, стремящихся к деятельности. Мы видим превращение героев: Онегин сбрасывает с себя мишуру света и напыщенный эгоизм, в его признании виден человек умный, тонкий, мудрый, умеющий быть искренним, не играть. И слово «скука» уже не повторяется в романе. Значит, надежда Онегина на любовь хоть частично, но всё же оправдалась?
Для Печорина развязка более трагична: «Я опять ошибся: любовь дикарки немногим лучше любви знатной барыни… если вы хотите, я её ещё люблю… я за неё отдам жизнь, - только мне с нею скучно…» То, что происходит между ним и Бэлой, пугает своей холодной неотвратимостью. Он не разлюбил, а лишь любит спокойнее, холоднее. Он понял, возможно, что любовь меньше, чем жизнь, а заполнить пустоту не может, так как нечем.
Человек, уставший от жизни, может быть, нашёл бы с Бэлой счастье до конца дней. Но Печорин устал не от жизни, а от отсутствия её. Он не рисуется, когда говорит: «… авось где-нибудь умру на дороге!» Жизнь тяготит его с такой страшной силой, что смерть кажется избавлением, и, главное, нет у него той надежды, которая почти всегда остаётся у одинокого человека: надежды на будущую радость. Нет для него радостей.
Ни Онегин, ни Печорин на могут найти успокоения и в дружбе. Дружба Онегина – лишь то, что называется ею и легко теряется под давлением общественного мнения или понятия ложной гордости. От прозаической формулы дружбы («От делать нечего друзья») Пушкин переходит к теме эгоизма и сосредоточения героя на себе: «Но дружбы нет и той меж нами…» Это уже предвосхищает проблематику романа «Герой нашего времени». В жизни Печорина подлинно дружеские отношения начинают складываться только с Верой и доктором Вернером. Но и здесь не достигается гармония. Если исходить из христианского мировоззрения, можно сказать, что в жизни Печорина не происходит откровения, нет встречи с Богом. И социальное одиночество Печорина (нет друга и любимой) – признак другого, более страшного одиночества – богоотставленности. Он чувствует это, потому и жизнь его безнадёжна.
Обломов же и вовсе боится любви, ибо она требует действия. Влюбившись в Ольгу, он вдруг видит разрыв между своим идеалом (« Да не это ли – тайная цель всякого и всякой: найти в своём друге неизменную физиономию покоя, вечное и ровное течение чувства») и ощущениями, которые вызывает в нём Ольга, он чувствует себя «как перед бедой», ему отчего-то «больно, неловко», любовь не согревает, а жжёт его. В отличие от Печорина, который волею своею совершал поступки, пытаясь наполнить жизнь смыслом, и Онегина, который, плывя по течению, всё же не противился совершению некоторых действий, Обломов бежит любых ситуаций, требующих поступка. Да и невозможно в его сознании деятельностью обрести счастье, так как он видит, что деятельность, или, скорее, видимость деятельности других не приносит им счастья. В «вечной беготне взапуски, вечной игре дурных страстишек… сплетнях, пересудах, щелчках друг другу» Обломов видит болезнь общества, в его представлении деятельность сводится к «вечной беготне взапуски», а следовательно, бесполезна. Его бездействие – как протест: «Я их не трогаю, ничего не ищу, а только не вижу нормальной жизни в этом».
В отличие от Печорина и Онегина, Обломов имеет свои идеалы («жизнь есть поэзия», «Все ищут отдыха и покоя»), и он верен им. Его радуют не события, а некие знаки жизни: голос Ольги, её взгляд, ветка сирени. В этих знаках – праздник жизни, а в том, к чему Ольга побуждает его, - в хлопотах и житейских заботах, и кроется та болезнь общества, против которого он протестует своим бездействием. В конфликте внешнего и внутреннего, составляющем содержание их отношений, выявляется не только неспособность героя участвовать в реальной жизни, но и его верность внутренним принципам, а также бережность, благородство, способность к самопожертвованию.
Так же, как и Печорин для Лермонтова, и, в какой-то степени, Онегин для Пушкина, Обломов во многом второе «я» Гончарова: «Я писал свою жизнь и то, что к ней прирастаю» (5, 279). По его собственному признанию, он и сам был сибаритом, любил безмятежный покой, рождающий творчество.
Возможно, творческая активность, способность к творческой самореализации – это то, что отличает Гончарова от Обломова, как и других создателей «лишних людей» от самих «лишних людей».

Список использованной литературы:
1. Буслакова Т. П. Русская Литература XIX века. – М.: «Высшая школа», 2001.
2. Долинина Н. Прочитаем Онегина вместе, Печорин и наше время, - Л.: Детская литература, 1985.
3. Краснощёкова Е. Гончаров: мир творчества. – СПб.: «пушкинский фонд», 1997.
4. Красухин Г. Г. Доверимся Пушкину. – М.: Флинта: Наука, 1999.
5. Лион П. Э, Лохова Н. М. Литература: Учеб. пособие. – М.: Дрофа, 2000.
6. Манн Ю. Русская Литература XIX века. – М.: Аспект Пресс, 2001.
7. Маранцман В. Г. Роман А. С. Пушкина «Евгений Онегин». – М.: Просвещение, 1983.
8. Михайлова Е. Проза Лермонтова. - М.: Государственное издательство художественной литературы, 1957.
9. Недзвецкий В. А. От Пушкина к Чехову. - М.: Изд-во МГУ, 1999.
10. Роман И. А, Гончарова «Обломов» в русской критике: Сб. статей, - Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1991.

© Размещение материала на других электронных ресурсах только в сопровождении активной ссылки

Контрольные работы в Магнитогорске, контрольную работу купить, курсовые работы по праву, купить курсовую работу по праву, курсовые работы в РАНХиГС, курсовые работы по праву в РАНХиГС, дипломные работы по праву в Магнитогорске, дипломы по праву в МИЭП, дипломы и курсовые работы в ВГУ, контрольные работы в СГА, магистерские диссертации по праву в Челгу.