Тема четверти: Тысяча миров музыки
Тема урока: Искусство – это память человечества
Цель: Показать связь прошлого с будущим, познакомить с произведением М.П. Мусоргского «Старый замок»
Планируемые результаты:
Предметные:
1. Дать знания о значимости искусства в памяти человека;
2. Учить анализировать услышанную музыку.
Метапредметные:
1. Развивать вокально-хоровые навыки, которые являются основой для достижения выразительного, грамотного и художественного исполнения.
Личностные:
1. Воспитывать эмоциональную отзывчивость к музыке, потребность в музыкальных переживаниях;
2. Воспитывать культуру слушания музыки.
Методы:рассказ, диалог, наглядно-слуховой, сравнения.
Тип урока:урок-усвоение новых знаний
Оборудование: фортепиано, ПК, колонки, проектор, экран.
Структура:
1. Орг. момент, распевание
2. Беседа
3. Слушание М.П. Мусоргский «Старый замок»
4. Пение Г. Струве «Школьный корабль»
5. Итог
Этапы Ход урока УУД Хрон-ж1. Орг. момент, распевание
2. Беседа
3. Слушание
4. Пение
5. Итог
У.: Здравствуйте ребята.
Д.: Здравствуйте.
У.: Начнем с проверки домашнего задания. Что вам было задано?
Д.: Нарисовать рисунок к произведению
У.: Хорошо. Кто хочет рассказать о своем рисунке?
Проверка домашнего задания
У.: Молодцы. Послушайте отрывок из произведения и скажите, знакомо ли оно вам.
М.И. Глинка «Вальс-фантазия»
У.:Это Вальс-фантазия Михаила Ивановича Глинки. Почему в вальсе звучит несколько мелодий? Что их объединяет? Как они взаимодействуют друг с другом?
Д.: Ответы детей
У.: На прошлом уроке вы говорили о фантазии в искусстве, но искусство не только создает нашу фантазию, оно сохраняет память человечества и через многие столетия доносит до нас произведения прошлого.
На заре цивилизации, в античной Греции, фантазия людей поставила у истоков всех искусств Мнемозину – богиню памяти. Существует даже предание: вблизи пещеры Трофония (предсказателя человеческих судеб) находились два источника, имеющие названия Лета и Мнемозина. Испивший из первого источника забывал свою жизнь и её тяготы, испивший из второго запоминал всё, что видел и слышал.
Лета и Мнемозина – имена греческих богинь: богиня забвения Лета, уносит воспоминания о земном и преходящем; богиня памяти Мнемозина даёт человеку великую созидательную силу – увековечить каждое мгновение жизни.
Именно Мнемозина стала матерью всех девяти муз, покровительствующих искусствам, передав им в наследство самую поразительную способность, отличающую искусства и поныне. Это способность наделять бессмертием всё, к чему они прикасаются.
Ушли в небытие столетия, люди и их дела, угасли страсти, но неповторимое ощущение времени, в котором нам не довелось жить, но которое мы помним самой главной памятью, данной человеку, – памятью души.
Послушайте пьесу «Старый замок» Модеста Петровича Мусоргского из известного вам цикла «Картинки с выставки».
М.П. Мусоргский «Старый замок»
У.:Каким предстаёт старый замок в пьесе М. Мусоргского? Какие средства музыкальной выразительности участвуют в создании музыкального образа?
Д.: Ответы детей
У.: Образ средневековой старины дан как воспоминание об ушедшем мире, над которым уже не властно время. Состояние вечности передано в музыке с особой статичностью всех её выразительных средств: однообразием ритма, органным пунктом – выдержанной нотой в басу, сохраняющейся на протяжении всей пьесы, несколько отстранённой, уже словно внеземной мелодией, звучащей как печальная песня трубадура.
Однако эта музыка, явившаяся к нам подобно призраку, как будто из другого мира, вызывает сожаление об ушедших временах с их рыцарями и прекрасными дамами, величественными замками и чудесными песнями. И именно в сегодняшнем эмоциональном переживании заключено главное доказательство того, что искусство несёт в себе не механическую память, а именно душу времени. Прикосновение к этой душе, как к великой загадке, вновь и вновь вдохновляет поэтов и музыкантов, и они обращаются к вечным темам и образам.
Г. Струве «Школьный корабль»
ВХР:
Задача Методы,приемыВерный ритмический рисунок Прохлапывание ритма
Дикция Проговаривание текста без музыки (вне ритма, с ритмом)
Дыхание Словесное указание не разрывать фразу. Дирижерский жест.
ЗвуковысотностьГрафический показ
У.: Что вы запомнили из сегодняшнего урока? Можно ли сказать, что прошедшие столетия живут в памяти людей?
Д.: Ответы детей
У.:Искусство остаётся в памяти многих поколений, потому что это отражение жизни, как каждого из нас, так и общества в целом. В домашнем задании вам нужно привести примеры произведений искусства, которые подтверждают тему урока «Искусство – это память человечества»
Спасибо за урок. До свидания. Коммуникативные
Регулятивные
Личностные
Личностные
Коммуникативные 6 мин
11 мин
6 мин
9 мин
Отец Георгий, завершилось расширенное Всезарубежное пастырское совещание на тему «Путь Русской Зарубежной Церкви в прошлом и будущем». Не могли бы Вы прокомментировать работу совещания, а также рассказать о его результатах? Какова предыстория этого совещания, и почему от Московского Патриархата в нем принимали участие именно архимандрит Тихон (Шевкунов), протоиерей Максим Козлов и Вы?
- Всезарубежное пастырское совещание , проходившее с 8 по 12 декабря 2003 года в г. Наяк, может считаться в каком-то смысле слова эпохальным событием в истории взаимоотношений Русской Православной Церкви в России и Русской Православной Церкви Заграницей. Впервые после многих десятилетий очень острой полемики представители этих двух частей, как я убежден, единой Русской Православной Церкви имели возможность встретиться друг с другом и поговорить, глядя друг другу в глаза, об очень многих самых больных, самых острых вопросах, различное понимание которых разделяло эти две половины единой Церкви на протяжении многих десятилетий. Ценность Всезарубежного пастырского совещания состоит в том, что на нем присутствовали практически все священники и епископы Русской Православной Церкви Заграницей, за исключением нескольких человек. Но главным образом общение на этом совещании происходило между священниками Русской Православной Церкви в России и Русской Православной Церкви Заграницей.
С нашей стороны на совещании участвовали архимандрит Тихон (Шевкунов), протоиерей Максим Козлов и я, протоиерей Георгий Митрофанов. Такой выбор участников с нашей стороны не является случайностью. Он обусловлен прежде всего тем, что при активном участии архимандрита Тихона в прошлом и позапрошлом годах прошли две церковно-исторические конференции, на которых представители Русской Зарубежной Церкви и представители российской исторической и церковно-исторической науки могли впервые по-настоящему фундаментально обсудить вопросы истории двух частей Русской Православной Церкви. Впрочем, на второй конференции , проходившей в прошлом году в Московской Синодальной библиотеке, по благословению Святейшего Патриарха Алексия присутствовали и представители нашего духовенства. Архимандрит Тихон сумел на этих конференциях найти такой состав участников, которые не только дискутировали друг с другом, но и, проявляя искреннюю заинтересованность в решении спорных вопросов, подчас приходили к единому мнению, в связи с чем выпускались коммюнике.
Относительно участия протоиерея Максима Козлова… Будучи многолетним преподавателем курса сравнительного богословия в Московской Духовной Академии, протоиерей Максим вероятно является одним из наиболее компетентных специалистов в том сложном вопросе, который выдвигается представителями Русской Зарубежной Церкви в полемике с нами: вопросе об экуменизме.
Мое участие в этой встрече также не было случайным. Дело не только в том, что я участвовал в прошлогодней конференции и мой доклад «Русская Православная Церковь и основные этапы антибольшевистского движения (1917-1945)» вызвал очень благожелательное отношение представителей Зарубежной Церкви. Но также в том, что я на протяжении практически всей своей церковно-исторической деятельности занимаюсь проблемой взаимоотношений Русской Православной Церкви в России и Русской Православной Церкви Заграницей (с 1988 года я преподаю курс истории Русской Православной Церкви в XX веке в Санкт-Петербургских Духовных школах). Собственно первым опытом в попытке осмыслить эти взаимоотношения стала моя работа, появившаяся в 1991 году в журнале «Христианское чтение», а затем изданная в 1995 году отдельной книгой под названием «Православная Церковь в России и эмиграции в 1920-е годы». Я писал эту книгу довольно быстро в связи с тем, что у нас стали образовываться приходы Зарубежной Церкви, и покойный митрополит Иоанн, очень переживавший это, благословил мне как можно скорее дать объективную картину взаимоотношений Русской Православной Церкви в России и за границей, рассказав о появлении Русской Зарубежной Церкви. Вот почему в моей книге пространно приводились документы не только нашей Церкви, но и Церкви Зарубежной, причем документы, никогда ранее у нас не издававшиеся, полные тексты которых были опубликованы в конце данной книги. Все эти годы, имея в частности ввиду и то, что еще в 1991 году я работал в архиве Синода Зарубежной Церкви в Государственном архиве Российской Федерации, я занимался данной проблематикой.
Скажите, на каких позициях изначально стоял отец Николай Артемов, и изменились ли они к настоящему моменту? Если изменились, то были ли заметны подобные процессы в сознании духовенства Русской Православной Церкви Заграницей во время пастырского совещания?
Я думаю, что не только его позиции, но и позиции многих представителей зарубежного духовенства меняются. Но сейчас можно сказать одно: отец Николай представляет то большинство духовенства Русской Зарубежной Церкви, которое не только открыто к диалогу с нами, хотят его развития, но и видят ближайшую цель - восстановление евхаристического общения между двумя частями Русской Православной Церкви.
Должен сказать (во всяком случае я могу говорить от своего имени), что мы в полной мере не ожидали того, что нам предстояло увидеть. Сразу замечу, что многолетнее изучение истории Русской Православной Церкви Заграницей привело к тому, что у меня сложилось следующее впечатление. Богословское сознание подавляющего числа духовенства Русской Зарубежной Церкви остается на том уровне, на котором находилось богословское сознание таких отцов-основателей Зарубежной Церкви, таких ее богословских авторитетов, как митрополит Антоний (Храповицкий), митрополит Анастасий (Грибановский), архиепископ Иоанн (Максимович), и ряд других выдающихся иерархов прежних десятилетий.
Мне было печально увидеть, что многие молодые священнослужители в своем богословском сознании и, в частности, в своем отношении к Русской Православной Церкви в России занимают позиции, гораздо менее богословски продуманные и духовно сдержанные, нежели у отцов-основателей. Я понимал, что в нашей Церкви после широкомасштабных и крупных гонений, которые она пережила, богословский уровень не мог не понизиться по сравнению с уровнем начала века. Но мне казалось, что Зарубежная Церковь, бережно относившаяся к своим отцам-основателям, в отличие от нас смогла сохранить высокий уровень богословского сознания. Увы, приходится констатировать, что на данном пастырском совещании гораздо более глубокими и серьезными в богословском смысле священнослужителями перед нами предстали люди старшего поколения. Там были представители первой волны русской эмиграции, дети и внуки тех, кто покинул Россию после Гражданской войны, там были представители второй волны эмиграции, покинувшие СССР в годы Второй мировой войны. Среди этих людей я особенно часто чувствовал понимание наших проблем, желание понять наши проблемы, готовность слушать то, о чем мы хотим с ними говорить. Что касается представителей молодежи в духовенстве Русской Православной Церкви Заграницей, то они поразили меня своим разнообразием и разномыслием.
Может ли это быть связанным с тем, что Россия для них не столь важна, как для представителей прежних поколений эмиграции?
Отчасти это связано с тем, что для некоторых из них Россия перестала быть той основополагающей духовной проблемой, каковой она остается как для представителей второй волны русской эмиграции, так и для потомков первой волны эмиграции. Отчасти это связано с тем, что уровень богословского образования, боюсь, весьма понизился в Русской Православной Церкви Заграницей. И, кроме того, я боюсь еще и того обстоятельства, что довольно большое влияние на представителей молодого духовенства оказали те, впрочем весьма немногочисленные, но довольно активные представители патриархийного духовенства, которые по каким-то причинам перешли в Русскую Зарубежную Церковь и, пожалуй, являются сейчас наименее способными вести диалог с нами. Это понятно по-человечески, хотя лично я никак в полной мере не могу понять причины их перехода. Ведь с самого начала своего существования Русская Православная Церковь Заграницей провозгласила идею о том, что как только рухнет безбожный режим и возникнет возможность для проведения свободного Поместного Собора, духовенство Русской Православной Церкви Заграницей будет участвовать в этом соборе и будет решать проблемы восстановления церковного единства. Прошло уже более десяти лет с тех пор, как такая возможность появилась, но многие молодые представители русского зарубежного духовенства как будто даже не подозревают о такого рода позиции своих предшественников и наоборот даже пытаются углубить разделение между нашими Церквями. Впрочем, молодые представители духовенства Зарубежной Церкви были разными.
Я вспоминаю выступление одного из священников, который очень жестко, хотя в каком-то смысле справедливо, говорил о желательности для Русской Православной Церкви Заграницей воссоединиться с нами в связи с тем, что ее противопоставленность всем православным Поместным Церквям в скором времени может превратить ее в секту. И такая довольно категоричная позиция высказывалась и другими представителями Русской Православной Церкви Заграницей. Но в целом, я хотел бы высказать именно ту мысль, что меня удивило, насколько молодые представители молодого духовенства мало осведомлены о богословском наследии основателей своей Церкви.
Другая очень интересная для меня проблема. Я довольно скептически относился к тем священнослужителям Зарубежной Церкви, которые пришли в нее из среды американских протестантов. Мне казалось, что этим людям, далеким от проблем русской истории и русской жизни, никогда не переживавшим мучительный отрыв от России, вышедшим из протестантской среды, для которой ощущение своей противопоставленности, а, значит, избранности, является нормальным, из-за чего они, возможно, и оказались в Русской Зарубежной Церкви, противостоящей всем остальным Поместным Церквям, - мне казалось, что для этих людей не так существенна тема восстановления нашего церковного единства. Приятной неожиданностью для меня явилось то, что многие, даже подчас не говорившие по-русски, священнослужители Зарубежной Церкви из числа англоязычных американцев не только выказывали искреннее желание вести диалог и восстановить евхаристическое общение, но и просили у нас прощения за резкие и часто неумные выступления своих коллег. Не обремененные этим многолетним, продолжавшимся по сути дела более семи десятилетий, противостоянием, эти люди по-пастырски подходили к нашему диалогу. В частности, у некоторых из них вызывало естественное и вполне оправданное изумление и возмущение очень жестокое отношение ряда выступавших на совещании к митрополиту Сергию (Страгородскому), когда, начиная с критики его политики, те переходили на критику его личности, личности очень противоречивой, очень трагической и, безусловно, очень значимой в истории Церкви. Они, представители конвертов или обращенцев, как их называют за рубежом, проявляли себя с очень хорошей стороны. И я благодарен им за такое подлинно пастырское желание уврачевать наше противостояние.
Мне очень понравился ряд русского зарубежного духовенства из среды наиболее авторитетных протоиереев. Помимо отца Николая Артемова я бы назвал еще отца Александра Лебедева, отца Петра Перекрестова, отца Георгия Ларина… У меня даже нет желания перечислять всех, потому что было очень много священнослужителей, общение с которыми доставляло мне глубокую человеческую и пастырскую радость. То общение, которое было у меня с архиереями Русской Зарубежной Церкви (тут я безусловно уже не буду перечислять владык по именам), в большинстве случаев вызывало у меня очень добрые чувства. Они на равных выступали в нашем диалоге, будучи активными его участниками и проявляя удивительную открытость в своем отношении к нам. Хотя среди них были люди, позиция которых вызвала у меня большую печаль.
Вот, я уже сформулировал одну из проблем: проблему того, зачем этот диалог нужен им . Я понял это так, что он им нужен для того, чтобы повысить свой богословский уровень. Ибо мне было очень странно в разговорах со священниками Зарубежной Церкви в ряде случаев выяснять, что я лучше их знаю их историю, мне лучше, чем им, известно богословское наследие их отцов-основателей. Это печально. Мы сами страдаем от незнания собственного исторического прошлого. Но я предполагал, что они, будучи столь немногочисленными и столь тесно связанными с идеей сохранения русской православной традиции за рубежом, более бережно к этому относятся.
С другой стороны должен отметить и следующее. В общении с перечисленными мною священнослужителями и рядом владык, которые очень по-доброму и с подлинной архипастырской любовью относились к нам, я находил гораздо большее понимание, чем часто нахожу в общении со священнослужителями у нас. Я как церковный историк и священник все 15 лет своего преподавания и пастырского служения постоянно сталкиваюсь с тем, что для многих наших священнослужителей, причем не только молодых, но и пожилых, история Русской Церкви не представляется значимой, а уж тем более история русского церковного зарубежья. А ведь эта история могла бы предложить нам уникальный опыт существования Церкви по определениям Поместного Собора 1917-1918 годов, которые невозможно было реализовать у нас, но которые были реализованы у них. Я часто поражался индифферентным отношением наших священнослужителей к опыту Церкви, которая вот уже на протяжении многих десятилетий сохраняет русскую православную традицию в условиях секуляризованного плюралистического западного общества, того общества, которое складывается теперь и у нас, и в котором нам теперь предстоит сохранять нашу русскую православную традицию. Их опыт нам очень необходим. Он должен быть нами востребован. Собственно, и они тоже жили все это время не в столь легких условиях, чтобы сохранить для нас бережно вывезенное ими из России: ту самую духовную традицию русской церковной жизни предреволюционного периода.
Отец Георгий, не могли бы Вы подробнее рассказать о ходе Всезарубежного пастырского совещания? Ведь Вы принимали в нем самое деятельное участие, выступив с докладом «Новые мученики и исповедники Российские».
Уже в первый день мы почувствовали, что до четверти участников склонны были вести с нами довольно жесткую полемику, предъявлять нам определенного рода обвинения в «сергианстве» и экуменизме. Первый доклад архиепископа Берлинского и Германского Марка «Путь Русской Зарубежной Церкви в прошлом и будущем» был очень взвешенным и объективным. Уже задавая вопросы архиепископу Марку, эти непримиримые священники даже своему архипастырю предъявляли претензии за то, что он является сторонником нашего диалога. Таким же острым был и круглый стол «Русская Зарубежная Церковь на сегодняшний день», когда прежде всего владыке Марку пришлось выслушивать вопросы и комментарии критического характера, связанные с тем, что он является сторонником развития нашего церковного диалога.
Трудная задача была у архимандрита Тихона во время его доклада «Монастыри и монашеская жизнь в современной России», прозвучавшего во второй половине первого дня заседаний. В докладе с таким названием ему фактически нужно было обозначить позицию Московского Патриархата в отношении к Русской Православной Церкви Заграницей. Сама тема доклада была затронута им лишь отчасти. Основное же внимание в своем докладе он сосредоточил на осмыслении нашей Церковью пройденного ей исторического пути. Было сказано о принятии документа "Основ социальной концепции Русской Православной Церкви", а именно той его части, где говорится о том, что в ряде случаев, когда государство требует от членов Церкви исполнения требований недопустимых с позиции христианского вероучения или норм христианской этики, Церковь может отказать в повиновении и призвать своих чад к мирному гражданскому неповиновению этим требованиям. Также архимандрит Тихон приводил слова Святейшего Патриарха Алексия, сказанные им еще в 1991 году, в которых Предстоятель нашей Церкви свидетельствовал о том, что никоим образом не отрекаясь от личности и не подвергая сомнению подвиг патриарха Сергия, мы, тем не менее, не можем признать единственно правильной его линию церковно-государственных отношений, обозначенную в Декларации 1927 года, и не считаем ее документом, которым мы ныне руководствуемся. Кроме этого, архимандрит Тихон приводил примеры из нашей новейшей истории, с очевидностью демонстрировавшие независимую позицию Русской Православной Церкви (непоминовении Святейшим Патриархом Алексием властей во время Божественной литургии в Кремле на праздник Преображения в 1991 году, об отказе нашей Церкви признать так называемые "екатеринбургские останки" мощами убиенных Царственных страстотерпцев не смотря на сильнейшее давление, которое оказывалось со стороны светского государства). Соединив эти и другие факты, архимандрит Тихон указывал на то, что тем самым наша Церковь фактически обозначила свою независимую позицию по отношению к государству.
В своем выступлении отец Тихон подчеркнул вопиющую неосведомленность части клира Русской Православной Церкви Заграницей как о положении Церкви в нынешней России, так и о исповедническом пути, пройденном архиереями, священниками и мирянами России в годы гонений от безбожной власти. Была высказана убежденность, что опыт существования Церкви Христовой в богоборческом государстве в прошедшем веке еще ждет своего исторического, агиографического и богословского осмысления, и, несомненно, именно этот опыт будет тем бесценным вкладом, который Русская Церковь принесет в сокровищницу Вселенского Православия.
Многими доклад отца Тихона был услышан, хотя и не всеми. Поэтому начавшийся в конце первого дня работы круглый стол «Теперешнее положение Церкви в России» представлял собой опять таки выяснение того, а так ли уж наша Церковь изменилась… На этом круглом столе в коротком восьмиминутном слове протоиерей Максим Козлов попытался рассказать о новых тенденциях в нашей церковной жизни, связанных с катехизацией, работой с молодежью и т.д. Вот эта попытка перевести разговор на обсуждение актуальных современных проблем нашей церковной жизни, впрочем, актуальных не только для нас, но и для них, часто натыкалась на бессодержательные вопросы, в которых речь шла о том, что мы должны покаяться в «сергианстве», экуменизме, что митрополит Сергий разрушил церковную жизнь в нашей стране и т. д.
После первого дня совещания, когда своеобразным образом был «выпущен пар» у тех участников, которые с одной стороны были настроены подозрительно, недоброжелательно и не видели перспективы не то что в восстановлении евхаристического общения, но даже в развитии диалога, второй день стал проходить более содержательно. Аудитория видела, что те, кто не заинтересован в диалоге, на самом деле не могут предложить ничего более, кроме традиционных заклинаний, направленных на обличение «сергианства» и экуменизма, даже без выяснения того, а что же это такое по существу.
Второй день начался с доклада протоиерея Николая Артемова «Сергианство» и положение Русской Православной Церкви согласно Указу №362». Будучи последовательным сторонником основных принципов организации церковной жизни, на которых основывается Русская Зарубежная Церковь уже много десятилетий, отец Николай не был склонен односторонне резко критиковать позицию митрополита Сергия. Он подвергал ее, на мой взгляд, очень обоснованной и хорошо аргументированной критике. Но показательно, что ореол сторонника диалога с Московской Патриархией, который существует вокруг отца Николая, и его гораздо более глубокая, разносторонняя и эрудированная, чем у других выступавших, позиция вызвали критику самых «твердокаменных» противников диалога. Я хотел бы подчеркнуть, что противники диалога не выступали с докладами, а только задавали вопросы, комментировали с места выступления других докладчиков. Когда я слушал их нападки на отца Николая Артемова, вопросы, задававшиеся как обличения, а также резкие комментарии с их стороны, которые, как мне показалось, ошеломили его, на меня вдруг пахнуло советским духом. Я потом сказал отцу Николаю, что ему, наверное, прежде чем делать доклад, достаточно живой, эмоциальный, а потому, возможно, недостаточно структурированный, нужно было заявить, что он осуждает «сергианство» и экуменизм. Использовав такого рода риторический прием, он мог бы дальше говорить о том, что он хотел сказать, после чего вопросов бы не было. Все это мне очень напомнило тот уровень полемики, который нашей Церкви навязывался в советское время, и от которого мы постепенно освобождаемся. Я был очень удивлен, увидев это у зарубежников. Поэтому отцу Николаю пришлось пережить достаточно сложную полемику.
Далее был круглый стол на тему «Русская Православная Церковь Московского Патриархата в годы Советской власти». В этом круглом столе пришлось участвовать и мне. Я думал, о чем мне нужно будет говорить. Потому что мой доклад, который должен был прозвучать в третий день, носил название «Новые мученики и исповедники Российские», т. е. был по теме, с которой я связан в силу того, что уже около 10 лет являюсь членом Синодальной комиссии по канонизации святых. И в своем выступлении на круглом столе я решил поговорить о новомучениках, чтобы сбить тот, способный завести нас в тупик, тон, который навязывали совещанию очень немногочисленные его участники. Необходимо еще раз подчеркнуть, что в перерывах, во время трапез очень многие священники, в том числе пожилые, подходили к нам и извинялись за своих молодых собратьев, за их невежество и нетерпимость.
Так вот, в начале своего выступления за круглым столом я сначала подчеркнул, как много времени в нашем действительно беспрецедентном и уникальном диалоге мы тратим на постоянное воспроизведение обвинений в «сергианстве» и экуменизме в адрес Московского Патриархата. Я добавил, что в такой атмосфере мы вряд ли сможем прийти к какому-то консенсусу, если мы вместе не помолимся, причем помолимся не только ко Христу и Пресвятой Богородице, но также святым. Так я предложил обратиться в молитве к святым новомученикам, которые в отличие от нас, сидевших за круглым столом, реально участвовали в тех драматичных событиях. Я воспроизвел, учитывая, увы, неосведомленность значительной части аудитории зарубежного духовенства, события того исторического этапа, когда от митрополита Сергия стали отделяться крупные церковные иерархи, критиковавшие его церковную политику после 1927 года. Затем показал, сколь различны были позиции тех, кто выступал с критикой митрополита Сергия: от формального сохранения подчинения ему с оставлением за собой права не выполнять те его решения, которые представлялись недопустимыми с христианской точки зрения, до полного разрыва евхаристического общения и канонического подчинения, и даже до обвинения его в ереси. Я перечислил эти направления церковной антисергиевской оппозиции и отметил то, что ряд ее представителей прославлены нашей Церковью на юбилейном Архиерейском Соборе 2000 года. Это вызвало большое удивление и, хочу отметить, радость многих. В то же время, отметил я, в числе прославленных в соборной канонизации 1981 года новомучеников Русской Церкви, которая произошла в Зарубежной Церкви, присутствуют те, кто сохранял верность митрополиту Сергию и сейчас мог бы быть обличенным в этом зале как «сергианин». Значит, у вас с нами есть общие святые, сказал я. Точно также, если заходит речь о покаянии в «сергианстве», то какое еще нужно покаяние, если наша Церковь своей канонизацией собора новомучеников, в котором присутствуют и столь почитаемые Зарубежной Церковью иерархи, как митрополит Кирилл (Смирнов), митрополит Агафангел (Преображенский), епископы Виктор (Островидов), Серафим (Звездинский), канонизацией всех тех, которые поминали митрополита Петра (Полянского) как Предстоятеля Русской Православной Церкви, подчеркнула, что мы должны ощущать себя продолжателями не только политики митрополита Сергия, но и политики других иерархов. Я напомнил, что все разногласия между «кирилловцами», «иосифлянами» и «сергианами» были инспирированы ГПУ. Мы должны подняться над этими разделениями. За круглым столом я сказал, что политика митрополита Сергия была во многом ошибочной, как ошибочной была позиция митрополита Иосифа, обвинявшего митрополита Сергия в ереси. Но была ведь позиция митрополита Кирилла, который никогда не ставил под сомнение каноничность митрополита Сергия, благодатность духовенства, сохраняющего ему каноническую верность. Митрополит Кирилл только потому не вступал с митрополитом Сергием в евхаристическое общение, что не обнаруживал с ним единомыслия, необходимого для этого. Он писал митрополиту Сергию о том, что безусловно благодатная евхаристия митрополита Сергия была бы им обоим во осуждение, если бы они приступили к ней вместе, будучи на столь различных позициях в отношении понимания места митрополита Сергия в русской церковной иерархии и подлинного пути сохранения русской церковной жизни.
Во время первого дня заседаний было принято решение приветствовать аплодисментами только выступления докладчиков, но не аплодировать тем, кто выступает на круглых столах. Однако после моих слов раздались очень сильные аплодисменты. Причем, я видел, что аплодировали и те, кто был настроен весьма критично. Потом начались вопросы. Действительно, было трудно возражать, когда я предлагал нашим зарубежным братьям обратить свои взоры к новомученикам, прославленным и нами и ими. Но вопросы были разными. И в частности один из пожилых священников, который является сыном одного из активных деятелей антикоммунистического эмигрантского движения, задал вопрос о том, как наша Церковь относится к Белому движению. Я заметил, что каждый раз 7 ноября я начинаю день со служения панихиды на Смоленском кладбище у могилы юнкеров, которые погибли в первые дни после октябрьского переворота. Я рассказал о том, как многие годы окормляю Отряд юных русских разведчиков имени генерала Дроздовского, считая, что воспитание юношества на примерах героев Белой борьбы является очень важной составной частью возрождения в нашей молодежи подлинного патриотизма. А потом один из священников, являющихся, по-моему, внуком эмигрантов первой волны, подошел ко мне, пристально посмотрел и сказал: «Откуда Вас такого выкопали в России? Вы, прямо как мы, воспринимаете русскую историю».
Думаю, что вот это был момент, когда они вдруг почувствовали, что их недоверие и недоброжелательство по отношению к нам совершенно излишни. Конечно, первое слово сказал архимандрит Тихон, кто-то отозвался на очень интересные рассуждения отца Максима Козлова о проблемах современной церковной жизни. Но когда было упомянуто, что нас связывает кровь святых новомучеников, нами прославленных и почитаемых, когда я упомянул, что лично для меня основополагающими принципами духовного воспитания является ориентирование современной молодежи на историю русского антибольшевистского движения, и при этом мое священноначалие не наказывает и не запрещает меня, они поняли, что, оказывается, в России происходит много такого, что они или не знали, или не до конца понимали.
Вечером этого же дня у нас начался перерыв заседаний, что было очень хорошо, поскольку мы отправились в Нью-Йорк на всенощное бдение, а затем на следующий день присутствовали на праздновании престольного праздника Синодального собора Русской Зарубежной Церкви и присутствовали там на литургии. Причем, мы присутствовали на литургии как просто молящиеся. Но во время причастия клириков Русской Православной Церкви Заграницей мы покинули солею, на которой простояли всю службу, и вышли из храма. После этого многие из них подходили к нам и, обнимая нас, говорили, что им было очень печально ощущать, что они не могут теперь причаститься вместе с нами. Это было очень важное признание, причем признание со стороны пожилых священников, которые всю свою жизнь провели в противостоянии, как им казалось, «советской» Церкви, Церкви Московской Патриархии. Они что-то открывали для себя в этот день.
- Как же после этого прошел третий день заседаний?
Третий день, 11 декабря, открывался моим докладом о новомучениках. На этом докладе я поставил перед собой несколько иную задачу: я попытался рассказать им, во-первых, об основных этапах гонений на Русскую Церковь, познакомив их со статистикой о реальном числе жертв среди нашего духовенства, которая, как я с удивлением обнаружил, была им недоступна до последнего времени, во-вторых, о тех проблемах, которые возникают у Синодальной комиссии по канонизации в связи с тем, что многие из репрессированных священнослужителей, прошедших страшные пыточные следствия во время третьего и четвертого всплесков гонений (1929-34 и 1937-41 года), оказались в очень тяжелых условиях. Я увидел, что, знакомившиеся с историей новомучеников в основном через книгу протопресвитера Михаила Польского, многое написавшим по воспоминаниям или понаслышке, когда увидели реальную картину происходившего, - сколь многие священнослужителей, оказавшиеся в тяжелейших условиях, не выдерживали истязаний и давали признательные показания (в том числе в отличие от Зарубежной Церкви не прославленный нами по этой причине епископ Феодор (Поздеевский)) - они были шокированы и потрясены. Я увидел в них именно то, к сожалению почти полностью утраченное русскими людьми, но свойственное многим русским до революции, чувство или способность непосредственно ужаснуться, быть глубоко потрясенным, даже заплакать, когда человек узнает что-то страшное о жизни. Мне приходилось иллюстрировать свой доклад некоторыми выразительными эпизодами. И я доказал им самое главное, как мне показалось: что их соборная канонизация, проведенная без серьезной предварительной работы в 1981 году, оказалась во многом небезупречной.
Дело в том, что мы в России получили возможность прославлять новомучеников только в начале 1990-х годов. К настоящему времени прославлено около полутора тысяч новомучеников. Но при этом дело каждого новомученика, если он погибал в результате следствия или после вынесения ему смертного приговора, нами изучалось. У нас есть хотя бы маленькое, но житие каждого новомученика, чего нет у Зарубежной Церкви в отношении многих. Для них это было неожиданностью. Они поняли, насколько сложная была ситуация: ведь, наверное, до 90% попадавших под следствие священнослужителей давали признательные показания. Они это предположить не могли. Более того, мною было показано, что мы довольно широко подошли к возможности канонизации. Мы допускали канонизацию даже тех, кто оговорил себя, но при том только себя. Если же человек оговаривал других и эти другие погибали, или же являлся секретным сотрудником НКВД, то он никак не мог быть прославлен. Они даже этого не понимали в полной мере все эти десятилетия. Они говорили, что священнослужители Московской Патриархии - переодетые служители ЧК, но что это значит, не понимали. Они не понимали, сколь глубоко проникло ГПУ и НКВД внутрь церковной иерархии. Но когда я показал им, что действительно были такие люди, но отнюдь не все наше духовенство было таким, для них это стало серьезной пищей для размышления.
Мне потом был задан вопрос, а почему мы в России прежде проведения канонизации добиваемся реабилитации репрессированного духовенства? Я ответил, что новомученики, конечно, не нуждаются в какой-либо реабилитации со стороны государства, ибо коммунистическое государство в каком-то смысле убивало христиан заслужено, потому что христиане были его врагами: они были служителями Божьими, а государство было сатанинским. Но я объяснил вопрошавшим, что только после того, как тот или иной репрессированный человек реабилитирован, появляется возможность получения более полной информации о его следственном деле. Без реабилитации мы можем получать только ту информацию, которую нам дают архивы ФСБ. После реабилитации можно получить более полную информацию, даже следственное дело в ряде случаев.
Можно ли сказать так, что реабилитация какого-либо репрессированного человека фактически закрепляет понимание того, что государство более не рассматривает его как врага?
Отчасти можно сказать и так.
Далее был круглый стол, на котором некоторый священнослужитель, один из главных противников нашего диалога, поразил меня своей некомпетентностью и неосведомленностью, притом, что он являлся одним из преподавателей Джорданвильской семинарии. Он стал говорить, например, о том, что упомянутые мною архиепископ Иларион (Троицкий) и митрополит Анатолий (Грисюк), которых я назвал новомучениками, почитаемыми обеими нашими Церквями, не входят в число священномучеников, прославленных в 1981 году. Из зала стали раздаваться недоуменные голоса «Как же так? Мы же всегда их почитали, они же изображены на наших иконах». «Да, они изображены на иконах, - ответил он. - Но эта икона была написана тогда, в суете, а вот сейчас составлены списки, в которых этих людей уже нет». Тогда стали выступать другие зарубежные священники: «Эти списки мы видели, но это нас удивляет. Почему какие-то "сергиане" из них исключаются, а какие-то остаются?» В частности, был назван митрополит Евгений (Зернов), один из активных участников подготовки «Соловецкого послания». После этого я обратился к аудитории с замечанием о том, что мы были более правы, когда, не торопясь и индивидуально подходя к каждому новомученику, проводили канонизацию: «Вот вы пошли по другому пути и теперь уже точно не знаете, кого вы почитаете. Кто-то у вас с иконы вдруг исчезает, кто-то другой на этой иконе должен появиться». Это был серьезный аргумент. Как и еще один аргумент, который мне пришлось употребить: они, проводя свою канонизацию второпях, прославили всех убиенных вместе с царской семьей, в том числе их слуг, среди которых были католик и протестантка. Я обратил их внимание на то, что мы на это не решились. Из зала прозвучала мысль, что святость их подвига может быть приравнена к святости тех язычников, которые принимали Крещение кровью, погибая вместе с христианскими мучениками первых веков. Со своей стороны мною было замечено, что такое мнение было высказано у нас, но у нас оно было сочтено очень либеральным. «Удивительно, - сказал я, - что такие либеральные мнения я слышу здесь, где всегда выступают с позиций строгого консерватизма и нас обвиняют в либерализме». Безусловно, таким образом пришлось полемически заострить диалог. Но мне опять нужно было показать, насколько мы близки по сути в нашем восприятии канонизации новомучеников.
После сорокаминутного доклада, мне пришлось отвечать на вопросы около полутора часов. И диалог был довольно интересным, подчас принимая несколько эмоциональный характер. Так, например, снова поднялись выступавшие уже по несколько раз противники, и среди высказанных ими мыслей была та, что хотя мы в России и прославили новомучеников, мы не имели на это права, потому что мы - якобы продолжатели дела Сергия. А на мое замечание, что большинство прославленных нами были «сергианами», было заявлено, что грех «сергианства» не смывается даже мученической кровью. Такого рода заявления вызвали резкую реакцию большинства присутствовавших в зале. Тогда я обратил их внимание на то, что позиция столь нетерпимых участников совещания заводит наш диалог в тупик. Сначала нас обвиняли, что мы не чтим новомучеников. Когда мы их прославили, нам говорят, что мы не имели права их прославлять. И затем, продолжая свою полемическую линию, я предложил им просто сформулировать свое «кредо»: что, видимо, мы плохи уже по одному тому, что мы вообще сохранились, что не все духовенство было уничтожено, и что нам остается лишь попросить у них прощения за то, что нас не убили, что мы остались и теперь еще провели канонизацию… Послышался смех и аплодисменты именно потому, что, доведя точку зрения этих «ревнителей» до абсурда, я лишний раз показал, что такого рода ригоризм на самом деле не имеет ничего общего с подлинным христианским отношением к тому, о чем мы говорим, к подвигу наших новомучеников.
В результате получилось, что первая половина третьего дня заседаний опять была посвящена новомученикам, и опять новомученики нас объединили. Потому что после моего выступления и ответов на вопросы ко мне подошел один из их епископов, обнял меня, и просил не обращать внимания на высказанные противниками диалога крайние мнения. После своего выступления я почувствовал, что у нас начался настоящий диалог, что за 3 дня атмосфера совещания кардинально изменилась. Поэтому, почувствовав некоторое облегчение, я, несколько шутя, сказал, что после такой полемики я предпочту пообщаться с уже почившими нашими зарубежниками, и отправился на очень значимое для меня Ново-Дивеевское кладбище, на которое я мечтал попасть многие годы. На этом кладбище похоронены многие выдающиеся люди русской эмиграции, на нем находится памятник чинам Русского корпуса… Поездка на кладбище, на мой взгляд, сыграла не меньшую роль для углубления нашего диалога.
Отец Георгий, заседания синхронно переводились на английский язык. Неужели это было так сильно востребовано?
Как я уже говорил ранее, меня удивил взвешенный и объективный подход представителей зарубежного духовенства из числа обращенных из протестантства. Дело в том, что многие из них не говорили по-русски. Для них и велся синхронный перевод.
Но вскоре выступил один из молодых священников, который заявил, что наши Церкви могут не только вступить в евхаристическое общение, но даже полностью объединиться, если мы анафематствуем митрополита Сергия. «Это будет лучшим отказом от “сергианства”, - сказал он. - Вы готовы анафематствовать митрополита Сергия?» Увидев, что этим абсурдным вопросом мы опять заходим в тупик, я ответил ему следующим образом: «Я - нормальный священник, а не младостарец, который готов лично анафематствовать любого архиерея». В зале раздался смех и аплодисменты, и опять ситуация вернулась к нормальному диалогу.
А что Вы могли бы сказать о круглом столе на тему «Экуменизм», который состоялся в тот же третий день заседаний?
К сожалению, по причине отъезда на Ново-Дивеевское кладбище мне не удалось присутствовать на этом круглом столе, в котором принимал участие отец Максим Козлов. Однако мое возвращение по его завершении лишний раз убедило меня в том, что и отец Максим со своей стороны во многом помог освободиться от своих стереотипов тем, кто еще сомневался в нашем правильном отношении к экуменизму.
- Каковы, на Ваш взгляд, итоги Всезарубежного пастырского совещания?
Собственно, третий день заседаний был для нас последним, потому что в пятницу мы покинули пастырское совещание и уехали в Нью-Йорк. Как известно, 12 декабря на совещании была принята резолюция и утверждено обращение участников совещания к начавшемуся, 13 декабря, Архиерейскому Собору. После принятия обращения несколько священников позвонили нам с совещания и с радостью рассказали о том, что в обращении явно присутствует та тенденция, которая возобладала на совещании. Подавляющее большинство священства Русской Православной Церкви Заграницей (а обращение было принято даже единогласно) теперь уже не выступает против диалога с Русской Православной Церковью в России. Итак, диалог между двумя частями Русской Православной Церкви начался.
Нам удалось донести до зарубежного духовенства то, о чем они мало знали: о той огромной работе, которая была проделана в нашей Церкви в последние годы. Самое главное состоит в том, что мы обозначили для них те аспекты мученического пути Русской Церкви в России, которые, может быть, и были известны им, но которым они не придавали должного значения. Вот это самый главный результат нашей встречи.
Состоится или нет визит митрополита Лавра в Москву в январе 2004 года, я не знаю. Но общение с ним было очень светлым. Он вел себя по отношению к нам не просто доброжелательно, но подлинно архипастырски. Я думаю, именно с присутствием владыки Лавра на совещании во многом было связано то наше ощущение, что большая часть епископата Зарубежной Церкви относилась к нам доброжелательно. Во время совещания мне доводилось общаться со многими епископами и священниками. После этого общения я чувствовал, что они, конечно, - наши братья, и более того, они - сослужители нашей единой Церкви.
А в завершение нашей беседы мне хотелось бы отметить то лично для меня важное, в чем я убедился после совещания. Я всегда считал не только как преподаватель истории Русской Церкви, но и как священник, что изучение истории Русской Православной Церкви XX века - это одновременно ключ к постижению и актуальных проблем современности и путей их решения как за рубежом, так и здесь. Церковная и гражданская история России XX века, в частности, история русского зарубежья и Белого движения, и, вообще, история русского антикоммунизма здесь в России и за рубежом являются важными аспектами нашего самопознания. Одной из величайших заслуг Русской Православной Церкви Заграницей перед нами является то, что в условиях, когда в России Церковь уничтожалась и потом использовалась властями, будучи вынужденной молчать по многим актуальным проблемам, они все эти десятилетия не только пытались говорить обличающую богоборческую сущность большевизма, правду о том, что представляет собой это движение. Они дали глубокое богословское обоснование того, почему коммунизм оказывается не просто не совместимым с христианством, но оказывается его врагом, в каких бы формах он о себе не заявлял. Заканчивая свое выступление на пастырском совещании, я сказал о том, что собор прославленных нашей Церковью в 2000 году новомучеников - это стена, которая воздвигнута между Русской Православной Церковью и коммунизмом. Эта стена останется непреодолимой для коммунизма в том случае, если мы останемся верными заветам наших новомучеников. Образ собора новомучеников, отсекающий нашу Церковь от зла и являющийся основанием для нашего объединения во благе и истине, большинством участников совещания был принят как очень важный. Если у нас нет сил решить какие-то проблемы, будем молиться не только Христу, но и святым, в первую очередь тем святым, с которыми непосредственно были связаны проблемы, которые мы сейчас пытаемся решить. Мне было важно ощутить на этом пастырском совещании, что собор святых - это не просто своеобразная доска почета заслуженных деятелей церковной истории, но составная часть церковной жизни. Святые всегда приходят к нам на помощь, когда мы обращаемся к ним за помощью в попытке решить неразрешимые проблемы. Ценность совещания в том и состоит, что мы почувствовали, как наши общие святые могут нам помогать, просвещая наши сердца духом любви и милосердия. Именно этот момент делает это совещание пастырским совещанием, а не какой-то научной конференцией или общественно-политическим сборищем.
- Можно ли сказать, что нас объединят святые новомученики?
Так они это уже сделали, в чем я и убедился. Я уверен, что евхаристическое общение будет восстановлено. Притом, не столь существенно в какой именно административно-канонической форме. Важно решить следующую задачу. Зарубежная Церковь, разорвав евхаристическое общение со всеми Поместными Церквями, кроме Иерусалимского Патриархата, находится в очень тяжелом духовном положении. По существу, она находится на границе Вселенского Православия. Решение задачи восстановления евхаристического общения с Русской Православной Церковью будет началом их возвращения во Вселенскую Православную Церковь, из которой, что я хотел бы подчеркнуть, они так и не уходили. Они - Церковь, более того, составляющая часть единой Русской Церкви. Но отсутствие евхаристического общения, столь мучительно переживавшееся нами на совещании, должно быть преодолено. И тогда их традиционный ригоризм может быть даже полезен для Поместных Церквей, склонных к обмирщению и к компромиссу с секулярным обществом нашего времени.
Искусство - память человечества
- Возвращение к темам, сюжетам и образам в произведениях искусства разных времён.
- Легенда о Лете и Мнемозине.
- Ощущение времени в произведениях искусства (на примере пьесы «Старый замок» из фортепианного цикла «Картинки с выставки» М. Мусоргского).
- Важнейшие эпохи в истории культуры.
Художественный материал:
- Живопись и архитектура: Рафаэль. Парнас. Аполлон и музы. Фрагмент «Группа муз»;
- Храм Афины Афеи на Эгине;
- Э. Гау. Павильонный зал. Государственный Эрмитаж;
- Ш. Э. Ле Корбюзье. Капелла Нотр-Дам-дю-О. Роншан.
Музыка:
- М. Мусоргский. «Старый замок». Из фортепианного цикла «Картинки с выставки» (слушание).
Характеристика видов деятельности:
- Осознавать значение искусства в жизни современного человека.
- Рассуждать о специфике воплощения духовного опыта человека в искусстве (с учётом критериев, представленных в учебнике).
- Наблюдать за развитием одного образа в музыке.
- Анализировать приёмы развития одного образа в музыкальном произведении.
Чем больше узнаёшь музыку, тем больше удивляешься - сколько в ней повторяющихся тем, сюжетов, образов. Как в жизни отдельного человека, так и в жизни всего человечества не бывает ничего лишнего, устаревшего, изжившего себя.
По-прежнему, как и в старые времена, поёт в произведениях композиторов волшебная лира Орфея, происходят сказочные чудеса, вновь и вновь возрождаются древние молитвы.
Над ними время не властно: здесь нет забвения, здесь царствует вечность. И примечательно, что на заре цивилизации, в античной Греции, фантазия людей поставила у истоков всех искусств Мнемозину – богиню памяти.
Существует даже такое предание: вблизи пещеры Трофония (предсказателя человеческих судеб) находились два источника, имеющие названия Лета и Мнемозина. Испивший из первого источника забывал свою жизнь и её тяготы, испивший из второго запоминал всё, что видел и слышал.
Лета и Мнемозина – также имена греческих богинь: богиня забвения Лета, уносит воспоминания о земном и преходящем; богиня памяти Мнемозина даёт человеку великую созидательную силу – увековечить каждое мгновение жизни.
Именно Мнемозина стала матерью всех девяти муз, покровительствующих искусствам, передав им в наследство самую поразительную способность, отличающую искусства и поныне. Это способность наделять бессмертием всё, к чему они прикасаются.
Контуры зверей, начертанные в первобытных пещерах, и лучезарные города – памятники Греции и Италии, полотна живописцев, дающие панораму лиц, костюмов и обычаев, и пламенные стихи, запечатлевшие живой жар сердца какого-нибудь неведомого нам средневекового рыцаря, – всё это неисчислимые чудеса, подаренные нам искусством.
Ушли в небытие столетия, люди и их дела, угасли страсти, но неповторимое ощущение времени, в котором нам не довелось жить, но которое мы помним самой главной памятью, данной человеку, – памятью души.
Послушайте пьесу «Старый замок» М. Мусоргского из известного вам цикла «Картинки с выставки».
Образ средневековой старины дан как воспоминание об ушедшем мире, над которым уже не властно время. Состояние вневременности, вечности передано в музыке с особой статичностью всех её выразительных средств: однообразием ритма, органным пунктом – выдержанной нотой в басу, сохраняющейся на протяжении всей пьесы, несколько отстранённой, уже словно бы внеземной мелодией, звучащей как печальная песня трубадура.
Однако эта музыка, явившаяся к нам подобно призраку, как будто из другого мира, вызывает у слушателя живое сожаление об ушедших временах с их рыцарями и прекрасными дамами, величественными замками и чудесными песнями. И именно в сегодняшнем, тёплом эмоциональном переживании заключено главное доказательство того, что искусство несёт в себе не механическую память, а именно душу времени. Прикосновение к этой душе, как к великой загадке, вновь и вновь вдохновляет поэтов и музыкантов, и они обращаются к вечным темам и образам, «примеряя» их к современности.
Вот почему и сейчас музыканты по всей России собирают исчезающие крупицы народной музыки, запечатлевшие в себе память ушедших веков, создают музыкальные коллективы, возрождающие исполнение забытых духовных песнопений, когда-то составлявших неотъемлемую часть жизни русского человека. Композиторы все чаще обращаются к древним пластам культуры, вводя в свои композиции мелодии, звучавшие много веков назад.
Так столетия ведут свой неторопливый разговор. Это разговор равных: ведь в искусстве, в отличие от других видов деятельности, нет примитивных эпох. Каждая дала свои образцы непревзойдённой силы и величия: и блистательная АНТИЧНОСТЬ, и озарённое духовностью СРЕДНЕВЕКОВЬЕ, и любознательное ВОЗРОЖДЕНИЕ, и гармоничный КЛАССИЦИЗМ, и мечтательный РОМАНТИЗМ. Есть своё величие и у МУЗЫКИ ХХI ВЕКА, ещё пока не имеющей собственного названия, кроме - СОВРЕМЕННОСТЬ.
Человечеству, как и отдельному человеку, нужна вся музыка - и та, что звучит сегодня, и та, что создавалась в предшествующие века.
Чем больше «миров» открыл для себя человек в искусстве, тем более яркими гранями раскрывается перед ним жизнь. Ведь в сотни раз богаче и драгоценнее каждый её миг, если он озарён светом любви и восхищения всех воспевших его в своих стихах и своих песнях.
Вопросы и задания:
- Каким предстаёт старый замок в пьесе М. Мусоргского? Какие средства музыкальной выразительности участвуют в создании музыкального образа?
- Можно ли сказать, что прошедшие столетия живут в памяти людей?
- Назовите главнейшие культурные эпохи.
Презентация
В комплекте:
1. Презентация, ppsx;
2. Звуки музыки:
Мусоргский. Старый замок из цикла Картинки с выставки (2 варианта исполнения - фортепиано и симфонический оркестр), mp3;
3. Сопровождающая статья, docx.
Часто приходилось встречаться с людьми, которые так утверждали. По их мнению, история- очень неточная наука. И они имеют право так считать.
Во-первых, интерпретация истории очень сильно зависит от автора, его взглядов, политического влияния и т.д. Некоторые вещи могут опускаться, другие-описаны поверхностно, а третьи подвержены необоснованной критике просто из-за личных предпочтений того же историка. Это хорошо было видно в период СССР, когда Российская империя (особенно поздний ее этап) рассматривалась как огромное место угнетения рабочих и крестьян глупыми жадными буржуа. Сейчас сформировалась похожая тенденция обсуждать Советский Союз по ряду других причин. Личное отношение автора очень важно, так как он сильно может влиять на формирование определенных взглядов у читателя (поэтому так важно читать историю разных авторов, в том числе и иностранных).
Во-вторых, это невозможность охватить все события и аспекты, произошедшие за определенный период. Это невозможно сделать просто физически. Из-за этого получаются "дыры" в хронологии событий, возникают дополнительные вопросы, неточности. Такое часто можно встретить в научных открытиях. Множество ученых работали над изучением явлений или конструированием приборов независимо друг от друга и совершенно не догадываясь об успехах своих товарищей/конкурентов. В итоге может получиться так, что пальма первенства достанется не истинному победителю, а тому, кто пройдет меньший бюрократический аппарат научных публикаций и патентов. Это часто является причиной разногласий между странами в вопросах их вклада в развитие наук (тот же самый пример с Поповым и Маркони).
В-третьих, история- это совокупность многих наук, таких как культурология, философия, социология, политика и экономика. Особенно экономика может вызывать трудности, так как она полна математики и логики, которые люди с "гуманитарным складом ума" не всегда понимают. Это тоже вносит некий отрицательный вклад в изучение истории, так как становится непонятно, почему одни напали на других, не дали кредит третьим и потерпели крах из-за финансовой пирамиды в собственной же стране. Достаточно просто "окрасить их в те цвета, в которые они себя окрасили"(с), но это дилетантский подход и его в пример приводить не будем.
Ну и наконец время! Чтобы переворотить такое количество информации, восполнить пробелы в других дисциплинах и заново осмыслить прочитанное нужно время. К сожалению, по разным причинам, нам не всегда удается найти лишнюю минутку, чтобы пробежаться по Гомеру, вспомнить критерий Фишера или основные мысли Фромма.
Светопреставление по календарю майя, как и предполагалось, не наступило. Но как встречать настоящий День Христов, который однажды придет совершенно неожиданно, не среди грозных пророчеств о катастрофах, а среди сообщений о «мире и безопасности»? «Просвещать народ азами веры, отстаивать исконные начала святоотеческой духовности, личный подвиг молитвы и деятельной любви, – это для православных людей в России сегодня главнее апокалиптических ожиданий», – уверен протоиерей Артемий ВЛАДИМИРОВ
Если бы меня сегодня спросили в магазине: «Вы священник? Как готовиться к концу света?», я бы ответил с приятной улыбкой: «Друзья, примите пророчество. 21 декабря завершится мирно и спокойно. Не забудьте купить елочные украшения, мы ждем вас на ночную службу на Светлое Христово Рождество. Все эти будоражащие нас новости спускаются сверху только для того, чтобы под шумок поднять цены на товары народного потребления».
Для того чтобы дать правильную оценку тому или иному явлению общественной, политической жизни, мы всегда призваны обращаться к прошлому и искать исторические параллели. Действительно, в прошедшие столетия немало было вех и дат, которые приводили в возбуждение целые города и сообщества.
Вспомним 1666 год на Руси. Вспомним и ответы, которые давал на подобные вопросы приснопоминаемый архимандрит Иоанн (Крестьянкин). Своим мудрым голосом он успокаивал соотечественников и весьма трезво свидетельствовал: всякая шумиха вокруг «конца света», ангажированность средств массовой информации, трубящих в «апокалипсическую дуду» - признак неискренности и лукавства самой кампании.
Для нас, православных христиан, конец света воспринимается не так, как это свойственно безбожному пользователю, пресытившемуся обывателю, частному человеку, члену мирового прогрессивного сообщества. Свет наш есть Воскресший из мертвых Господь Иисус Христос. Пришествие Господа славы, Судии всех народов, по счастью, сокрыто от самых дотошных и любопытных умов. Мы знаем, что день тот придет совершенно неожиданно для обезверенного человечества. Оно будет застигнуто врасплох Господом, Который, явив Себя, как молния, от края до края Земли, опустит занавес мирового исторического процесса. Подозреваю, что для теле-прихожан, людей, питающихся новостными «пластиковыми пакетами», выражение «конец света» ничем не связано со Христом, Который, упразднив время и пространство, откроет нам новое небо и новую землю.
- И все-таки, как готовиться?
Евангелие дает исчерпывающий ответ: Христос Спаситель в Своих притчах о тружениках, которые мелют в жерновах, говорит о слугах Домовладыки, исполняющих вверенные им дела с чувством, с толком, с расстановкой. Подлинно, жизнь земная скоротечна. Подлинно мы призваны чаять Пришествие Христа Спасителя. Как к нему готовиться? Нужно накапливать в сердцах свет Христовой премудрости, правды и любви, с молитвой к Богу, с любовью к людям; трудиться рук не покладая, снискивая хлеб насущный. Но при этом нам, ученикам Света и сынам Царствия, не должно пригвождать ум к земным вещам, не должно опутываться суетное, не должно тонуть в компьютерных сетях, которые зомбируют отупевшее человечество.
Может, все-таки стоит запастись водой и продуктами. Например, на сорок два месяца, известное из Апокалипсиса время царствования антихриста?
Запасаться продуктами вообще не грех, поэтому и всякая русская хозяйка закручивает баночки с опятами и маслятами, экономно расходуя этот запас в течение года. Однако мы в преддверии Пришествия Иисуса Христа должны запасаться другими продуктами, и в сердечный подпол ставить другие сосуды и баночки. Пусть в наших душах изобилуют сострадание, милость, жертвенное служение ближним. Давайте запасаться надеждой на Господа, так чтобы с приветливостью, улыбкой общаться с людьми и помогать им внутренне успокоиться, освободиться от «статического электричества» почувствовать начаток мира во взбаламученной телевизором душе.
Предположим, что завтра в ООН выступит признаваемый всеми единый политический лидер, тот самый, которого Церковь именует антихристом. Как нам его не приять?
На эти вопросы Церковь в писаниях Святых Отцов дает исчерпывающий ответ. Прежде всего, столь близкий к нам по времени святитель Игнатий (Брянчанинов), епископ Кавказский: «Постарайся, возлюбленный, выйти сам из-под влияния мирского духа покаянием и молитвой, деятельным милосердием; усвой себе, что есть добродетель, смирение, чистота, кротость, неосуждение, мудрость, благоговение, радость. Отвратись от суетного и душепагубного любопытства». Той самой страсти, которая губит сотни тысяч людей, заставляя их день-деньской просиживать у телевизора; стань равнодушным к тем газетным уткам и телевизионным сенсациям, которыми стратеги современного человечества пичкают своих адептов. Как устоять? Для того чтобы устоять, нужно сделаться столпом Божией Церкви. Нужно стяжать всегдашнюю молитву к Отцу Небесному, чтобы, находясь в уединении и среди толпы, в кругу домочадцев и в шумном многолюдном офисе, в келье своего сердца пребывать с Единым Богом. Необходимо решительно отвратить свой слух от сумрачных и обольстительных вещаний лжепророков, погрузиться умом и сердцем в чистые воды Священного Писания. Для того, чтобы обрести церковный взгляд на вещи, мы должны стать не по имени, а по сути чадами святых Василия Великого, Иоанна Златоуста, Феофана Затворника, Кирилла Иерусалимского, Игнатия (Брянчанинова).
- Можно ли сказать, что Православная Церковь находится в безопасности?
В Откровении святого Иоанна Богослова Церковь предстает в образе прекрасной жены с двумя крыльями большого орла. Эта жена есть Мать наш Церковь, находящаяся под покровом премудрости и всемогущества Божиих. Книга Апокалипсис свидетельствует, что невеста Агнца - Христова Церковь последних дней успешно сокроет себя от преследований багряного дракона - дьявола, находясь в сокровенной пустыне время, времена и полвремени (то есть три с половиной года мрачного царствования антихриста). Рассуждая об этом символическом образе, Святые Отцы учат нас, христиан предпоследнего времени, найти свою собственную пустыню. Это значит уметь скрываться от шума городского в чертоге собственного сердца. Вспомним замечательные прозрения преподобного Лаврентия Черниговского, нашего с вами современника, который свидетельствовал, что и в последние времена немало будет у Господа сокровенных рабов, находящихся под действием тайной, сердечной молитвы Иисусовой. Вспомним и преподобного Антония Великого, который в четвертом столетии, прозревая грядущие бедствия человечества, говорил о том, что истинные христиане пойдут путем сокровенного молитвенного делания и неразлучного с ним смирения и смогут избежать всех козней лукавого, пройти через все сети (уж не социальные ли?). Итак, Церковь Христова - ковчег, который неизменно плывет по волнам житейского моря. Однако мы, матросы этого корабля, если потеряем бдительность и мудрость, если будем слушать обольстительных сирен, то есть внимать тому, что лживые духи сегодня вещают через СМИ, конечно, тогда вовсе не будем застрахованы от погибели. Соленая волна ложных пророчеств с легкостью смывает с церковного корабля и зазевавшегося юнгу, и дряхлого боцмана, которые больше не слушают капитана (я имею ввиду Благодать Святаго Духа, запечатленную в Писании и Предании), но свешиваются через перила и дают возможность плавающим в море гадам многим ухватиться за них своими щупальцами.
В прошлом году одна из американских социологических служб проводила опрос: верят ли люди, что Христос вновь придет на Землю и установит Свое земное царство. Он показал, что около 30% американцев ожидают «Тысячелетнего царства» - эры всеобщего благоденствия после прихода Спасителя. В России ждут чего-то подобного?
Нам чуждо учение хилиазма - так в раннем Средневековье называлась отвергнутое Соборами Вселенской Православной Церкви иудео-сектанское учение о том, что Господь во Второе Свое Пришествие тихо и незаметно придет и будет царствовать со святыми тысячу лет. Откуда взялось подобное нелепое ожидание? Конечно, из ложного толкования Священного Писания. В частности, книги Откровения. Церковь всегда символически истолковывала понятие «тысячелетнее Христово царство» и прилагала его к историческому бытию Церкви на земле от Пятидесятницы до дня подлинного Пришествия Иисуса Христа, которое будет одновременно и концом исторического процесса, и началом Страшного суда. Таким образом, мы открещиваемся от этого антихристианского чаяния. И весьма интересно, что вне Православия практически вся совокупность иноверных - иудеи, мусульмане, многие сектанты, и, за редким исключением, протестанты, принимают хилиазм в разных его видах и образах, что позволяет политическим лидерам мировой олигархи формировать общественное мнение и готовить пришествие в мир антихриста. Он будет принят магометанами как седьмой имам, иудеями как их долгожданный мессия, протестантами как Христос. Но не как Христос - судья народов, а как тот, кому они будут поклоняться, не узнав в нем зверя, сына погибели
- Святитель Игнатий Брянчанинов писал: «Бедствия наши должны быть более нравственные и духовные. Обуявшая соль предвещает их и ясно обнаруживает, что народ <наш> может и должен соделаться орудием гения из гениев, который наконец осуществит мысль о всемирной монархии». Сбывается ли это предсказание?
Вместе со своим современником святителем Феофаном святитель Игнатий вопрошал в письмах - что-то сделается с нашим Православием через 100 лет? От ни обоих не ускользнуло оскудение благочестия в нашем народе. Видя преобладание формы над содержанием, буквы над духом, они предчувствовали, что русское царство, уже тогда колебавшееся по причине отступления от Церкви господствующих сословий, может по Божьему попущению рухнуть, что и произошло в начале ХХ столетия.
Насколько сбывается предположение, что антихрист воспользуется именно христианскими народами? Об этом нельзя сегодня не размышлять. Путешествия по некогда христианской Европе мы видим, как подмокла соль христианского самосознания. Старушка Европа, готовясь принять общую для всех европейских народов конституцию, торжественно заявляет, что она пережила христианство и отрекается от него перед лицом неведомой «эпохи водолея» с его неоязычеством. Итак, прислушаемся к может быть неприятному, но спасительному беспокойству святителя Игнатия.
Пусть от нас не утаится, что все усилия дьявола сейчас сводятся к тому, чтобы внедриться в Православие, модернизировать его, лишить его спасительной соли Благодати, сделав «удобным» и «комфортным» для человека, ищущего лишь льгот и выгод, но забывающего, что тайна спасения человека в лоне Православия совершается через пролитие пота, слез и крови. Через крестоношение, о котором свидетельствует Писание. Если со Христом страждем, то с Ним и воцаримся. Поэтому главной задачей момента в России, на мой взгляд, является, с одной стороны, просвещение народа азами веры, а с другой - отстаивание исконных начал святоотеческой духовности, которая зиждется на личном подвиге молитвы и деятельной любви. На трудах по очищению своего тела от страстей под руководством матери Церкви и с помощью ее таинств.
- Как правильно встретит конец света, когда он все-таки наступит?
– Нам, православным, должно положить полноту упования на милость Господню. Сам Христос говорил: молитесь, да сподобитесь избежать всех нынешних и прочих, грядущих на Вселенную бедствий. Ведь некогда море воссшумит, а силы небесные подвигнутся, и небо совьется словно свиток, и звезды упадут, подобно тому, как незрелые смоквы при порыве сильного ветра падают на землю. И когда народы, лишенные упования и надежды, будут издыхать от этого волнения морского, мы, малое стадо тех, кто верит надеется и любит, тех, кто молится Господу и протягивает ближним руку милосердия и помощи, возрадуемся и восторжествуем, увидев на потемневших небесах сияние креста Господня – знамение Сына Человеческого.
Встречать эту дату нужно не походом за коробкой спичек, сухариками и лейкопластырем. Но каждый из нас должен проживать сегодняшний день с полным напряжением творческих сил, помышляя, что этот день может быть последним. Бог обещал нам покаяние и милость свою именно сегодня, а завтрашнего дня Он нам не обещал. Конец света нам должно встречать так, как учит Евангелист Лука: склонившись на колена и подняв главы свои по направлению к Невечернему Свету – Христу, с апокалиптической молитвой «ей гряди, Господи Иисусе». Вспомним, милые друзья, что христиане первого и второго веков, читая молитву «Отче наш», в конце со светлыми лицами добавляли «да прейдет мир сей».
