Анализ монолога Фамусова("Горе от ума") "Вкус, батюшка, отменная манера:" По плану: Чем он вызван,Какие темы в нем затронуты,Какие взгляды героя выявляются,Какое психическое с остояние персонажа в данный момент,С какой целью ввел драматург этот монолог?
Ответы:
Ф а м у с о в Вкус, батюшка, отменная манера, На всё свои законы есть: Что по отцу и сыну честь; Душ тысячки две родовых, - Тот и жених. . . Решительно скажу: едва Исходя из ошибочного тезиса: «„Горе от ума“ - сатира, а не комедия» , В. Г. Белинский писал, оценивая этот монолог: «Фамусов распространяется о Москве монологом в 54 стиха, где, местами очень оригинально высказывая самого себя, местами делает, за Чацкого, выходки против общества, какие могли бы прийти в голову только Чацкому» (III, 476). Отчасти эта оценка обусловлена сценической практикой того времени, когда монологи «декламировались» с соответствующим нажимом в тех местах, которые могли вызвать смех зрителей. Однако и причудливая смена тем в монологе Фамусова, обозревающего все слои московской знати, и комическая двусмысленность его похвал - все находится в тесной связи с той драматической ситуацией, в которой этот монолог произносится. Главная цель у Фамусова - навести Скалозуба на мысль о женитьбе, но здесь же в комнате присутствует Чацкий (он находится несколько поодаль и потому Фамусов не спешит его представлять Скалозубу) ; Чацкий все слышит, в любую минуту может вмешаться в разговор, да и Скалозуб заметил, конечно, незнакомого молодого человека. Фамусову каким-то обиняком необходимо дать понять, что этот гость случайный и полковнику не соперник. Впрочем, начинает свою речь Фамусов не вполне удачно: верный себе, он хвалит московское родовое дворянство. Смысл в этом, конечно, есть: тем самым Скалозубу дается понять, что Фамусовы в Москве не последние люди. Однако, произнеся: «по отцу и сыну честь» , Фамусов спохватывается, вспомнив, что его собеседник вовсе не может похвастаться предками, и тотчас оговаривается, что главное - не знатность, а богатство. Ему досадно, что с языка его сорвалось слово «плохенький» (оно не случайно, конечно, сорвалось: как ни лебезит Фамусов перед Скалозубом, о себе он лучшего мнения!) , - и Фамусов меняет тему, нападает на «разумников» , которых «в семью не включат» , почти кивая на Чацкого. Тут надо как-то объяснить, почему же в дом, где имеется невеста, вхож этот молодой человек, и Фамусов ссылается на известное московское гостеприимство. Здесь, однако, его подстерегает новая опасность: он задел «разумников» и Чацкий может вступить в разговор и испортить все дело, - так рождается комплимент «юношам» . Но оставить эту похвалу без напоминания об «отцах отечества» Фамусов просто не может; правда, говорит он сейчас о них тоже с оглядкой на Чацкого - только бы он молчал! - в памяти еще свежа «карбонарская речь» Чацкого о Максиме Петровиче, и Фамусов дает Чацкому отступное: «об правительстве иной раз так толкуют, Что если б кто подслушал их.. . беда! » - но тут он спохватывается, что беда, если Скалозуб что-нибудь заключит из его слов, и сводит эту тему на нет: «поспорят, пошумят и разойдутся» , заодно - для Чацкого прежде всего - подчеркивая их значимость и необходимость («без них не обойдется дело») . Между тем Фамусов - в хитрых своих намеках - далеко ушел от основной темы, и он форсирует ее, вспоминая дам и произнося похвалу им в скалозубовских выражениях («») , а здесь уж недалеко и до дочек, ведь московским (именно московским!) девицам даже прусский король «дивился не путем» (то есть необычайно) , - это козырный ход под Скалозуба, для которого прусская школа - лучшая в воинском деле
Из пьесы А. С. Грибоедова. Также на этой страничке Вы найдете видео известной пьесы "Горе от ума". Приятного просмотра!
Фамусов, слуга.
С разодранным локтем. Достань-ка календарь;
Читай не так, как пономарь, *
Постой же. - На листе черкни на записном,
Противу будущей недели:
К Прасковье Федоровне в дом
Во вторник зван я на форели.
Куда как чуден создан свет!
Пофилософствуй - ум вскружится;
То бережешься, то обед:
Переженил детей, внучат;
Кузьма Петрович! Мир ему! -
Что за тузы в Москве живут и умирают! -
А может в пятницу, а может и в субботу,
Она не родила, но по расчету
По моему: должна родить...
Вот то-то, все вы гордецы!
Спросили бы, как делали отцы?
Учились бы, на старших глядя:
Весь в орденах; езжал-то вечно цугом;
Тогда не то, что ныне,
Вельможа в случае - тем паче,
Когда же надо подслужиться,
И он сгибался вперегиб:
Старик заохал, голос хрипкий;
Изволили смеяться; как же он?
Упал вдруго́рядь - уж нарочно, -
А? как по вашему? по нашему - смышлен.
Максим Петрович! Шутка!
Максим Петрович! Да! Вы, нынешние, - ну-тка!
Монолог Фамусова явление 2 действие 5 "Горе от ума"
На все свои законы есть:
Вот, например, у нас уж исстари ведется,
Что по отцу и сыну честь:
Будь плохенький, да если наберется
Душ тысячки две родовых, -
Тот и жених.
Кто хочет к нам пожаловать, - изволь;
Дверь отперта для званных и незванных,
Особенно из иностранных;
На юношей - сынков и внучат.
Журим мы их, а если разберешь, -
А наши старички?? -Как их возьмет задор,
Засудят об делах, что слово - приговор, -
Ведь столбовые * все, в ус никого не дуют;
Что если б кто подслушал их... беда!
Не то, чтоб новизны вводили, - никогда,
Прямые канцлеры * в отставке - по уму!
А дамы? - сунься кто, попробуй, овладей;
Дай Бог терпение, - ведь сам я был женат.
Скомандовать велите перед фрунтом!
А дочек кто видал, всяк голову повесь...
Их благонравью, а не лицам;
Умеют же себя принарядить
Тафтицей, бархатцем и дымкой, *
Словечка в простоте не скажут, все с ужимкой;
Французские романсы вам поют
И верхние выводят нотки,
К военным людям так и льнут.
А потому, что патриотки.
Решительно скажу: едва
Другая сыщется столица, как Москва.
ГОРЕ ОТ УМА (Малый театр 1977 год) - видео
************************************
Говорит он всерьез, но мы его слова обращаем в шутку.
- Как со вторым дыханием? - посмеиваясь, спрашиваем мы друг друга. И он смеется вместе с нами.
Мы идем всю почь. Солнце, светившее лам в лицо, остается позади нас. При его правдивом свете мы видим друг друга. Лица осунулись, потемнели, потрескались губы, покраснели глаза...
Но вдруг па повороте, у самой околицы тихого села, мы видим прикрытый ветками легковой автомобиль. Это машина командира и комиссара. Полковника Алешина не видно, Ракитин стоит у дороги и отдает нам честь.
Он не тянется по-строевому, и на его усталом, добром лице бродит смущенная усмешка. Но все-таки по-другому никак ’нельзя истолковать его позу - он отдает нам честь. Весь полк идет мимо него, что должно продолжаться довольно долго, а он стоит, приложив руку к козырьку фуражки, и нет в полку человека, который не понимал бы, что это значит.
Полковпик встречает нас в самой деревне.
Он стоит посредине улицы, заложив одну руку за пояс,- ждет нас. В последние часы марша наша колонна сильно расстроилась. Мы идем не в рядах, а кучками и, только увидя полковника, начинаем оглядываться и па ходу перестраиваться.
Очень трудно понять выражение лица полковника. Он точно вглядывается в пас...
- Здорово, молодцы! - сказал он, когда мы, построившись в ряды, подтянувшись и делая даже попытку «дать ножку», проходим мимо него.- Заворачивайте-ка сюда, вторая рота! Тут для вас наварено-накухарено. В одном котле и ужин и завтрак сразу. Скорей идите, а то повар нервничает, беспокоится, что все перестоит!
Полковпик гостеприимным жестом показывает на ворота.
Мы проходим мимо него, он внимательно оглядывает наши усталые ряды. Он прекрасно знает, что горячая пшца нужна пам, чтобы восстановить силы и прийти в себя после семпдесятиверстпого перехода. Отправив нас завтракать, оп снова глядит на дорогу, поджидает следующую, третью роту.
Дневка. Мы расположились на широком школьном дворе. Недавно здесь прошел дождь, спокойные лужи налиты доверху и полны синего неба и влажных облаков. По всему двору на траве спят люди. Одни раскинулся, другой свернулся, но над каждой дюжиной голов пирамидкой стоят винтовки. Мы спим по отделениям, по взводам и ротам, чтобы встать и снова идти па запад.
Спим до обеда, спим после обеда, спали бы дольше, по нужно продолжать поход. Идти сначала трудно, ноги стерты и перевязаны, но боль утихает, о пей не думается. Ноги разошлись. С гулкого асфальта свернули мы па мягкий проселок, который снова увел нас в лес. Это все еще Подмосковье. Здесь запрещено рубить деревья. Леса все гуще. Иногда лес расступается, и видны пашни, пересеченные реками.
...Опять садится солнце, который день идем мы за ним! Вот большое село, и видно, как из лесу по нескольким дорогам вступает в него наше войско...
Мы пересекаем улицу и движением своим задерживаем стадо. Громадные, пахнущие молоком коровы недовольно мычат. Мы помешали им дойти до фермы, резной конек которой виден сбоку. Молодые доярки в белом выносят нам утреннее молоко. Здесь нам дали отдохнуть подольше, и у нас есть время оглянуться. Среди изб поднялись два новых белых двухэтажных дома. Обочины дороги выложены дерном. Ясны стекла школы. Социалистическое изобилие в каждой мелочи, и во всем зрелая полнота невиданного, социалистического, уже развившегося строя жизни.
В 1928-1929 году я бывал в коммуне «Коминтерн» в приднепровских Таврических степях. Большой, заросший бурьяном пустырь па месте помещичьего дома был тогда еще не застроен, и под ногами хрустели угли пожарища восемнадцатого года. Эта коммуна была как рисунок талантливого ребенка. Рука неуверенна, перспектива спутана, но главные штрихи намечены были уже и тогда с гениальной верностью. Пять тысяч гектаров распахивала коммуна, строила похожие на ангары хлева, воздвигала силосные башни... Бедны были детский сад и ясли, но как чисты дерюжные подстилки в детских постельках!
Горе от ума. Спектакль Малого театра, 1977
Вкус, батюшка, отменная манера;
На всё свои законы есть:
Вот, например, у нас уж исстари ведётся,
Что по отцу и сыну честь;
Будь плохенький, да если наберётся
Душ тысячки две родовых, –
Тот и жених.
Другой хоть прытче будь, надутый всяким чванством,
Пускай себе разумником слыви,
А в сéмью не включат. На нас не подиви.
Ведь только здесь ещё и дорожат дворянством.
Да это ли одно? возьмите вы хлеб-соль:
Кто хочет к нам пожаловать – изволь;
Особенно из иностранных;
Хоть честный человек, хоть нет,
Для нас равнехонько, про всех готов обед.
Возьмите вы от головы до пяток,
На всех московских есть особый отпечаток.
Извольте посмотреть на нашу молодёжь,
На юношей – сынков и внýчат;
Журим мы их, а если разберёшь,
В пятнадцать лет учителей научат!
А наши старички? – Как их возьмёт задор,
Засудят об делах, что слово – приговор, –
И об правительстве иной раз так толкуют,
Что, если б кто подслушал их… беда!
Не то, чтоб новизны вводили, – никогда,
Спаси нас боже! Нет. А придерутся
К тому, к сему, а чаще ни к чему,
Поспорят, пошумят, и… разойдутся.
Но что без них не обойдётся дело. –
А дамы? – сунься кто, попробуй овладей;
Судьи всему, везде, над ними нет судей;
За картами когда восстанут общим бунтом,
Скомандовать велите перед фрунтом!
Присутствовать пошлите их в Сенат!
Ирина Власьевна! Лукерья Алексевна!
Татьяна Юрьевна! Пульхерия Андревна!
Дивился не путём московским он девицам,
Их благонравью, а не лицам;
И точно, можно ли воспитаннее быть!
Умеют же себя принарядить
Тафтицей, бархатцем и дымкой,
Французские романсы вам поют
И верхние выводят нотки,
К военным людям так и льнут,
А потому, что патриотки.
Решительно скажу: едва
Другая сыщется столица, как Москва.
Чацкий , Фамусов , Скалозуб .
Фамусов
Скалозуб (густым басом)
Зачем же лазить, например,
Фамусов
Сергей Сергеич, дорогой!
Кладите шляпу, сденьте шпагу;
Скалозуб
(Садятся все трое, Чацкий поодаль.)
Фамусов
Хоть дальними, – наследства не делить;
Не знали вы, а я подавно, -
Спасибо научил двоюродный ваш брат, -
Скалозуб
Не знаю-с, виноват;
Мы с нею вместе не служили,
Фамусов
Сергей Сергеич, это вы ли!
Сыщу ее на дне морском.
При мне служа́щие чужие очень редки;
Один Молчалин мне не свой,
И то затем, что деловой.
к местечку,
Скалозуб
Фамусов
Скалозуб
Ему дан с бантом, мне на шею.
Фамусов
Любезный человек, и посмотреть – так хват,
Скалозуб
Фамусов
Вы повели себя исправно,
Давно полковники, а служите недавно.
Скалозуб
Вакансии как раз открыты;
То старших выключат иных,
Другие, смотришь, перебиты.
Фамусов
Скалозуб
У нас в пятнадцатой дивизии, не дале,
Фамусов
Скалозуб
Не жалуюсь, не обходили,
Фамусов
В погонь ли за полком?
Зато, конечно, в чем другом
За вами далеко тянуться.
Скалозуб
Нет-с, ста́рее меня по корпусу найдутся,
Я с восемьсот девятого служу;
Фамусов
И генеральский чин; а там
Речь завести об генеральше?
Скалозуб
Жениться? Я ничуть не прочь.
Фамусов
Чего? плодятся год от года;
Скалозуб
Дистанции огромного размера.
Фамусов
Вкус, батюшка, отменная манера;
На всё свои законы есть:
Вот, например, у нас уж исстари ведется,
Что по отцу и сыну честь;
Будь плохенький, да если наберется
Душ тысячки две родовых, -
Тот и жених.
Другой хоть прытче будь, надутый всяким
чванством,
Пускай себе разумником слыви,
А в се́мью не включат. На нас не подиви.
Ведь только здесь еще и дорожат дворянством.
Да это ли одно? возьмите вы хлеб-соль:
Кто хочет к нам пожаловать, – изволь;
Дверь отперта для званых и незваных,
Особенно из иностранных;
Хоть честный человек, хоть нет,
Возьмите вы от головы до пяток,
На всех московских есть особый отпечаток.
Извольте посмотреть на нашу молодежь,
На юношей – сынков и вну́чат,
Журим мы их, а, если разберешь, -
В пятнадцать лет учителей научат!
А наши старички?? – Как их возьмет задор,
Засудят об делах, что слово – приговор, -
Ведь столбовые всё, в ус никого не дуют;
И об правительстве иной раз так толкуют,
Что если б кто подслушал их… беда!
Не то чтоб новизны вводили, – никогда,
Спаси нас боже! Нет. А придерутся
К тому, к сему, а чаще ни к чему,
Поспорят, пошумят и… разойдутся.
Прямые канцлеры в отставке – по уму!
Я вам скажу, знать, время не приспело,
Но что без них не обойдется дело. -
А дамы? – сунься кто, попробуй, овладей;
Судьи́ всему, везде, над ними нет судей;
За картами когда восстанут общим бунтом,
Дай бог терпение, – ведь сам я был женат.
Скомандовать велите перед фрунтом!
Присутствовать пошлите их в Сенат!
Ирина Власьевна! Лукерья Алексевна!
Татьяна Юрьевна! Пульхерия Андревна!
А дочек кто видал, – всяк голову повесь…
Его величество король был прусский здесь,
Дивился не путем московским он девицам,
Их благонравью, а не лицам;
И точно, можно ли воспитаннее быть!
Умеют же себя принарядить
Тафтицей, бархатцем и дымкой,
Словечка в простоте не скажут, всё с ужимкой;
Французские романсы вам поют
И верхние выводят нотки,
К военным людям так и льнут,
А потому, что патриотки.
Решительно скажу: едва
Другая сыщется столица как Москва.
Скалозуб
По моему сужденью,
Фамусов
С тех пор дороги, тротуары,
Дома и всё на новый лад.
Чацкий
Дома новы́, но предрассудки стары.
Порадуйтесь, не истребят
Фамусов (Чацкому)
Эй, завяжи на память узелок;
(Скалозубу)
Позвольте, батюшка. Вот-с – Чацкого, мне друга,
Но захоти – так был бы деловой.
Жаль, очень жаль, он малый с головой
И славно пишет, переводит.
Нельзя не пожалеть, что с эдаким умом…
Чацкий
И похвалы мне ваши досаждают.
Фамусов
Не я один, все так же осуждают.
Чацкий
А судьи кто? – За древностию лет
Сужденья черпают из забыты́х газет
Всегда готовые к журьбе,
Поют всё песнь одну и ту же,
Не замечая об себе:
Что старее, то хуже.
Где, укажите нам, отечества отцы,
Великолепные соорудя палаты,
Где разливаются в пирах и мотовстве
Обеды, ужины и танцы?
Не тот ли вы, к кому меня еще с пелён,
Дитёй возили на поклон?
Тот Нестор негодяев знатных,
Толпою окруженный слуг;
И честь и жизнь его не раз спасали: вдруг
На них он выменил борзые три собаки!!!
Амуры и Зефиры все
Распроданы поодиночке!!!
Вот те, которые дожи́ли до седин!
Теперь пускай из нас один,
Из молодых людей, найдется – враг исканий,
и прекрасным, -
Они тотчас: разбой! пожар!
И прослывет у них мечтателем! опасным!! -
И в женах, дочерях – к мундиру та же страсть!
Сюда на время приезжали, -
Кричали женщины: ура!
И в воздух чепчики бросали!
Фамусов (про себя)
Уж втянет он меня в беду.
(Громко.)
Сергей Сергеич, я пойду
И буду ждать вас в кабинете.
| (1795–1829)
А. С. Грибоедов – поэт, драматург, дипломат и общественный деятель. В 11 лет стал студентом Московского Университета. За шесть с половиной лет прошел курс трех факультетов и готовился к карьере ученого. В совершенстве овладел несколькими европейскими языками, знал древние и восточные языки. Война с Наполеоном прервала занятия Грибоедова; в августе 1818 года он отправился секретарем русской миссии при иранском дворе. В Тегеране Грибоедов успешно выполнил ряд ответственных дипломатических поручений: возвращение на родину русских солдат-военнопленных, подготовка и подписание Туркманчайского мирного договора (1828 г.). 30 января 1829 года огромная толпа тегеранцев напала на дом, занимаемый русским посольством. Небольшой конвой казаков, сам Грибоедов героически защищались, но силы были неравными. Грибоедов погиб. Стихотворным творчеством Грибоедов занялся еще в университете, его литературные дебюты (1815-1817 гг.) связаны с театром: переводы-обработки с французского, оригинальные комедии и водевили, написанные в соавторстве с поэтом П. А. Вяземским, драматургами Н. И. Хмельницким и А. А. Шаховским. Комедию «Горе от ума» (в первоначальном замысле – «Горе уму») Грибоедов закончил в 1824 году. Опубликовать целиком текст комедии ему не удалость из-за противодействия цензуры, увидеть на сцене – тоже. Поставлена она была только после смерти автора, сначала в отрывках, полностью – 26 января 1831 года. |
Горе от ума. Действие второе
ДЕЙСТВИЕ II
ЯВЛЕНИЕ 1
Ф а м у с о в, С л у г а.
Ф а м у с о в
Петрушка, вечно ты с обновкой,
С разодранным локтём. Достань-ка календарь;
Читай не так, как пономарь,
А с чувством, с толком, с расстановкой.
Постой же.- На листе черкни на записном,
Противу будущей недели:
К Прасковье Федоровне в дом
Во вторник зван я на форели.
Куда как чуден создан свет!
Пофилософствуй, ум вскружится;
То бережешься, то обед:
Ешь три часа, а в три дни не сварится!
Отметь-ка, в тот же день... Нет, нет.
В четверг я зван на погребенье.
Ох, род людской! пришло в забвенье,
Что всякий сам туда же должен лезть,
В тот ларчик, где ни стать, ни сесть.
Но память по себе намерен кто оставить
Житьем похвальным, вот пример:
Покойник был почтенный камергер,
С ключом, и сыну ключ умел доставить;
Богат, и на богатой был женат;
Переженил детей, внучат;
Скончался; все о нем прискорбно поминают.
Кузьма Петрович! Мир ему!-
Что за тузы в Москве живут и умирают!-
Пиши: в четверг, одно уж к одному,
А может, в пятницу, а может, и в субботу,
Я должен у вдовы, у докторши, крестить.
Она не родила, но по расчету
По моему: должна родить...
ЯВЛЕНИЕ 2
Ф а м у с о в, С л у г а, Ч а ц к и й.
Ф а м у с о в
А! Александр Андреич, просим,
Садитесь-ка.
Ч а ц к и й
Вы заняты?
Ф а м у с о в (слуге)
(Слуга уходит.)
Да, разные дела на память в книгу вносим,
Забудется, того гляди.-
Ч а ц к и й
Вы что-то не весёлы стали;
Скажите, отчего? Приезд не в пору мой?
Уж Софье Павловне какой
Не приключилось ли печали?
У вас в лице, в движеньях суета.
Ф а м у с о в
Ах! батюшка, нашел загадку,
Не весел я!.. В мои лета
Не можно же пускаться мне вприсядку!
Ч а ц к и й
Никто не приглашает вас;
Я только, что спросил два слова
Об Софье Павловне: быть может, нездорова?
Ф а м у с о в
Тьфу, господи прости! Пять тысяч раз
Твердит одно и то же!
То Софьи Павловны на свете нет пригоже,
То Софья Павловна больна.
Скажи, тебе понравилась она?
Обрыскал свет; не хочешь ли жениться?
Ч а ц к и й
А вам на что?
Ф а м у с о в
Меня не худо бы спроситься,
Ведь я ей несколько сродни;
По крайней мере, искони
Отцом недаром называли.
Ч а ц к и й
Пусть я посватаюсь, вы что бы мне сказали?
Ф а м у с о в
Сказал бы я, во-первых: не блажи,
Именьем, брат, не управляй оплошно,
А, главное, поди-тка послужи.
Ч а ц к и й
Служить бы рад, прислуживаться тошно.
Ф а м у с о в
Вот то-то, все вы гордецы!
Спросили бы, как делали отцы?
Учились бы, на старших глядя:
Мы, например, или покойник дядя,
Максим Петрович: он не то на серебре,
На золоте едал; сто человек к услугам;
Весь в орденах; езжал-то вечно цугом:
Век при дворе, да при каком дворе!
Тогда не то, что ныне,
При государыне служил Екатерине.
А в те поры все важны! в сорок пуд...
Раскланяйся - тупеем не кивнут.
Вельможа в случае - тем паче;
Не как другой, и пил и ел иначе.
А дядя! что твой князь? что граф?
Сурьезный взгляд, надменный нрав.
Когда же надо подслужиться,
И он сгибался вперегиб:
На куртаге ему случилось обступиться;
Упал, да так, что чуть затылка не пришиб;
Старик заохал, голос хрипкой;
Был высочайшею пожалован улыбкой;
Изволили смеяться; как же он?
Привстал, оправился, хотел отдать поклон,
Упал вдругорядь - уж нарочно,
А хохот пуще, он и в третий так же точно.
А? как по-вашему? по-нашему - смышлен.
Упал он больно, встал здорово.
Зато, бывало, в вист кто чаще приглашен?
Кто слышит при дворе приветливое слово?
Максим Петрович! Кто пред всеми знал почет?
Максим Петрович! Шутка!
В чины выводит кто и пенсии дает?
Максим Петрович. Да! Вы, нынешние,- ну-тка!-
Ч а ц к и й
И точно, начал свет глупеть,
Сказать вы можете вздохнувши;
Как посравнить, да посмотреть
Век нынешний и век минувший:
Свежо предание, а верится с трудом;
Как тот и славился, чья чаще гнулась шея;
Как не в войне, а в мире брали лбом;
Стучали об пол, не жалея!
Кому нужда: тем спесь, лежи они в пыли,
А тем, кто выше, лесть, как кружево плели.
Прямой был век покорности и страха,
Всё под личиною усердия к царю.
Я не об дядюшке об вашем говорю;
Его не возмутим мы праха:
Но между тем кого охота заберет,
Хоть в раболепстве самом пылком,
Теперь, чтобы смешить народ,
Отважно жертвовать затылком?
А сверстничек, а старичок
Иной, глядя на тот скачок,
И разрушаясь в ветхой коже,
Чай, приговаривал:- Ах! если бы мне тоже!
Хоть есть охотники поподличать везде,
Да нынче смех страшит и держит стыд в узде;
Недаром жалуют их скупо государи.-
Ф а м у с о в
Ах! боже мой! он карбонари!
Ч а ц к и й
Нет, нынче свет уж не таков.
Ф а м у с о в
Опасный человек!
Ч а ц к и й
Вольнее всякий дышит
И не торопится вписаться в полк шутов.
Ф а м у с о в
Что говорит! и говорит, как пишет!
Ч а ц к и й
У покровителей зевать на потолок,
Явиться помолчать, пошаркать, пообедать,
Подставить стул, поднять платок.
Ф а м у с о в
Он вольность хочет проповедать!
Ч а ц к и й
Кто путешествует, в деревне кто живет...
Ф а м у с о в
Да он властей не признает!
Ч а ц к и й
Кто служит делу, а не лицам...
Ф а м у с о в
Строжайше б запретил я этим господам
На выстрел подъезжать к столицам.
Ч а ц к и й
Я наконец вам отдых дам...
Ф а м у с о в
Терпенья, мочи нет, досадно.
Ч а ц к и й
Ваш век бранил я беспощадно,
Предоставляю вам во власть:
Откиньте часть,
Хоть нашим временам впридачу;
Уж так и быть, я не поплачу.
Ф а м у с о в
И знать вас не хочу, разврата не терплю.
Ч а ц к и й
Я досказал.
Ф а м у с о в
Добро, заткнул я уши.
Ч а ц к и й
На что ж? я их не оскорблю.
Ф а м у с о в (скороговоркой)
Вот рыскают по свету, бьют баклуши,
Воротятся, от них порядка жди.
Ч а ц к и й
Я перестал...
Ф а м у с о в
Пожалуй, пощади.
Ч а ц к и й
Длить споры не мое желанье.
Ф а м у с о в
Хоть душу отпусти на покаянье!
ЯВЛЕНИЕ 3
С л у г а (входит)
Полковник Скалозуб.
Ф а м у с о в (ничего не видит и не слышит)
Тебя уж упекут.
Под суд, как пить дадут.
Ч а ц к и й
Пожаловал к вам кто-то на дом.
Ф а м у с о в
Не слушаю, под суд!
Ч а ц к и й
К вам человек с докладом.
Ф а м у с о в
Не слушаю, под суд! под суд!
Ч а ц к и й
Да обернитесь, вас зовут.
Ф а м у с о в (оборачивается)
А? бунт? ну так и жду содома.
Полковник Скалозуб. Прикажете принять?
Ф а м у с о в (встает)
Ослы! сто раз вам повторять?
Принять его, позвать, просить, сказать, что дома,
Что очень рад. Пошел же, торопись.
(Слуга уходит.)
Пожало-ста, сударь, при нем остерегись:
Известный человек, солидный,
И знаков тьму отличья нахватал;
Не по летам и чин завидный,
Не нынче завтра генерал.
Пожало-ста, при нем веди себя скромненько.
Эх! Александр Андреич, дурно, брат!
Ко мне он жалует частенько;
Я всякому, ты знаешь, рад;
В Москве прибавят вечно втрое:
Вот будто женится на Сонюшке. Пустое!
Он, может быть, и рад бы был душой,
Да надобности сам не вижу я большой
Дочь выдавать ни завтра, ни сегодня;
Ведь Софья молода. А впрочем, власть
господня.
Пожало-сто, при нем не спорь ты вкривь и
вкось,
И завиральные идеи эти брось.
Однако нет его! какую бы причину...
А! знать, ко мне пошел в другую половину.
Поспешно уходит.
ЯВЛЕНИЕ 4
Ч а ц к и й
Как суетится! что за прыть!
А Софья?- Нет ли впрямь тут жениха какого?
С которых пор меня дичатся как чужого!
Как здесь бы ей не быть!!..
Кто этот Скалозуб? отец им сильно бредит,
А может быть, не только что отец...
Ах! тот скажи любви конец,
Кто на три года вдаль уедет.
ЯВЛЕНИЕ 5
Ч а ц к и й, Ф а м у с о в, С к а л о з у б.
Ф а м у с о в
Сергей Сергеич, к нам сюда-с.
Прошу покорно, здесь теплее;
Прозябли вы, согреем вас;
Отдушничек отвернем поскорее.
С к а л о з у б (густым басом)
Зачем же лазить, например,
Самим!.. Мне совестно, как честный офицер.
Ф а м у с о в
Неужто для друзей не делать мне ни шагу,
Сергей Сергеич дорогой!
Кладите шляпу, сденьте шпагу;
Вот вам софа, раскиньтесь на покой.
С к а л о з у б
Куда прикажете, лишь только бы усесться.
(Садятся все трое. Чацкий поодаль.)
Ф а м у с о в
Ах! батюшка, сказать, чтоб не забыть:
Позвольте нам своими счесться,
Хоть дальними, наследства не делить;
Не знали вы, а я подавно,-
Спасибо, научил двоюродный ваш брат,-
Как вам доводится Настасья Николавна?
С к а л о з у б
Не знаю-с, виноват;
Мы с нею вместе не служили.
Ф а м у с о в
Сергей Сергеич, это вы ли!
Нет! я перед родней, где встретится, ползком;
Сыщу ее на дне морском.
При мне служащие чужие очень редки;
Всё больше сестрины, свояченицы детки;
Один Молчалин мне не свой,
И то затем, что деловой.
Как станешь представлять к крестишку ли,
к местечку,
Ну как не порадеть родному человечку!..
Однако братец ваш мне друг и говорил,
Что вами выгод тьму по службе получил.
С к а л о з у б
В тринадцатом году мы отличались с братом
В тридцатом егерском, а после в сорок пятом.
Ф а м у с о в
Да, счастье, у кого есть эдакий сынок!
Имеет, кажется, в петличке орденок?
С к а л о з у б
За третье августа; засели мы в траншею:
Ему дан с бантом, мне на шею.
Ф а м у с о в
Любезный человек, и посмотреть - так хват,
Прекрасный человек двоюродный ваш брат.
С к а л о з у б
Но крепко набрался каких-то новых правил.
Чин следовал ему: он службу вдруг оставил,
В деревне книги стал читать.
С к а л о з у б
Довольно счастлив я в товарищах моих,
Вакансии как раз открыты:
То старших выключат иных,
Другие, смотришь, перебиты.
Ф а м у с о в
Да, чем кого господь поищет, вознесет!
С к а л о з у б
Бывает, моего счастливее везет.
У нас в пятнадцатой дивизии, не дале.
Об нашем хоть сказать бригадном генерале.
Ф а м у с о в
Помилуйте, а вам чего недостает?
С к а л о з у б
Не жалуюсь, не обходили,
Однако за полком два года поводили.
Ф а м у с о в
В погонь ли за полком?
Зато, конечно, в чем другом
За вами далеко тянуться.
С к а л о з у б
Нет-с, старее меня по корпусу найдутся,
Я с восемьсот девятого служу;
Да, чтоб чины добыть, есть многие каналы;
Об них как истинный философ я сужу:
Мне только бы досталось в генералы.
Ф а м у с о в
И славно судите, дай бог здоровье вам
И генеральский чин; а там
Зачем откладывать бы дальше,
Речь завести об генеральше?
С к а л о з у б
Жениться? я ничуть не прочь.
Ф а м у с о в
Что ж? у кого сестра, племянница есть, дочь;
В Москве ведь нет невестам перевода;
Чего? плодятся год от года;
А, батюшка, признайтесь, что едва
Где сыщется столица, как Москва.
С к а л о з у б
Дистанции огромного размера.
Ф а м у с о в
Вкус, батюшка, отменная манера;
На всё свои законы есть:
Вот, например, у нас уж исстари ведется,
Что по отцу и сыну честь;
Будь плохенький, да если наберется
Душ тысячки две родовых,-
Тот и жених.
Другий хоть прытче будь, надутый всяким чванством,
Пускай себе разумником слыви,
А в семью не включат. На нас не подиви.
Ведь только здесь еще и дорожат дворянством.
Да это ли одно? возьмите вы хлеб-соль:
Кто хочет к нам пожаловать - изволь;
Дверь отперта для званых и незваных,
Особенно из иностранных;
Хоть честный человек, хоть нет,
Для нас равнёхонько, про всех готов обед.
Возьмите вы от головы до пяток,
На всех московских есть особый отпечаток.
Извольте посмотреть на нашу молодежь,
На юношей - сынков и внучат;
Журим мы их, а если разберешь,
В пятнадцать лет учителей научат!
А наши старички??- Как их возьмет задор,
Засудят об делах, что слово - приговор,-
Ведь столбовые всё, в ус никого не дуют;
И об правительстве иной раз так толкуют,
Что, если б кто подслушал их... беда!
Не то, чтоб новизны вводили,- никогда,
Спаси нас боже! Нет. А придерутся
К тому, к сему, а чаще ни к чему,
Поспорят, пошумят, и... разойдутся.
Прямые канцлеры в отставке - по уму!
Я вам скажу, знать время не приспело,
Но что без них не обойдется дело.-
А дамы?- сунься кто, попробуй овладей;
Судьи всему, везде, над ними нет судей;
За картами когда восстанут общим бунтом,
Дай бог терпение,- ведь сам я был женат.
Скомандовать велите перед фрунтом!
Присутствовать пошлите их в Сенат!
Ирина Власьевна! Лукерья Алексевна!
Татьяна Юрьевна! Пульхерия Андревна!
А дочек кто видал,- всяк голову повесь...
Его величество король был прусский здесь;
Дивился не путем московским он девицам,
Их благонравью, а не лицам;
И точно, можно ли воспитаннее быть!
Умеют же себя принарядить
Тафтицей, бархатцем и дымкой,
Словечка в простоте не скажут, всё с ужимкой;
Французские романсы вам поют
И верхние выводят нотки,
К военным людям так и льнут,
А потому, что патриотки.
Решительно скажу: едва
Другая сыщется столица, как Москва.
С к а л о з у б
По моему сужденью,
Пожар способствовал ей много к украшенью.
Ф а м у с о в
Не поминайте нам, уж мало ли крехтят!
С тех пор дороги, тротуары,
Дома и всё на новый лад.
Ч а ц к и й
Дома новы, но предрассудки стары.
Порадуйтесь, не истребят
Ни годы их, ни моды, ни пожары.
Ф а м у с о в (Чацкому)
Эй, завяжи на память узелок;
Просил я помолчать, не велика услуга.
(Скалозубу.)
Позвольте, батюшка. Вот-с - Чацкого, мне друга,
Андрея Ильича покойного сынок:
Не служит, то есть в том он пользы не находит,
Но захоти - так был бы деловой.
Жаль, очень жаль, он малый с головой,
И славно пишет, переводит.
Нельзя не пожалеть, что с эдаким умом...
Ч а ц к и й
Нельзя ли пожалеть об ком-нибудь другом?
И похвалы мне ваши досаждают.
Ф а м у с о в
Не я один, все также осуждают.
Ч а ц к и й
А судьи кто?- За древностию лет
К свободной жизни их вражда непримирима,
Сужденья черпают из забытых газет
Времен Очаковских и покоренья Крыма;
Всегда готовые к журьбе,
Поют всё песнь одну и ту же,
Не замечая об себе:
Что старее, то хуже.
Где? укажите нам, отечества отцы,
Которых мы должны принять за образцы?
Не эти ли, грабительством богаты?
Защиту от суда в друзьях нашли, в родстве,
Великолепные соорудя палаты,
Где разливаются в пирах и мотовстве,
И где не воскресят клиенты-иностранцы
Прошедшего житья подлейшие черты.
Да и кому в Москве не зажимали рты
Обеды, ужины и танцы?
Не тот ли, вы к кому меня еще с пелён,
Для замыслов каких-то непонятных,
Дитёй возили на поклон?
Тот Нестор негодяев знатных,
Толпою окруженный слуг;
Усердствуя, они в часы вина и драки
И честь, и жизнь его не раз спасали: вдруг
На них он выменял борзые три собаки!!!
Или вон тот еще, который для затей
На крепостной балет согнал на многих фурах
От матерей, отцов отторженных детей?!
Сам погружен умом в Зефирах и в Амурах,
Заставил всю Москву дивиться их красе!
Но должников не согласил к отсрочке:
Амуры и Зефиры все
Распроданы поодиночке!!!
Вот те, которые дожили до седин!
Вот уважать кого должны мы на безлюдьи!
Вот наши строгие ценители и судьи!
Теперь пускай из нас один,
Из молодых людей, найдется - враг исканий,
Не требуя ни мест, ни повышенья в чин,
В науки он вперит ум, алчущий познаний;
Или в душе его сам бог возбудит жар
К искусствам творческим, высоким
и прекрасным,-
Они тотчас: разбой! пожар!
И прослывет у них мечтателем! опасным!!-
Мундир! один мундир! он в прежнем их быту
Когда-то укрывал, расшитый и красивый,
Их слабодушие, рассудка нищету;
И нам за ними в путь счастливый!
И в женах, дочерях - к мундиру та же страсть!
Я сам к нему давно ль от нежности отрекся?!
Теперь уж в это мне ребячество не впасть;
Но кто б тогда за всеми не повлекся?
Когда из гвардии, иные от двора
Сюда на время приезжали,-
Кричали женщины: ура!
И в воздух чепчики бросали!
Ф а м у с о в (про себя)
Уж втянет он меня в беду.
(Громко.)
Сергей Сергеич, я пойду
И буду ждать вас в кабинете.
ЯВЛЕНИЕ 6
С к а л о з у б, Ч а ц к и й.
С к а л о з у б
Мне нравится, при этой смете
Искусно как коснулись вы
Предубеждения Москвы
К любимцам, к гвардии, к гвардейским,
к гвардионцам;
Их золоту, шитью дивятся, будто солнцам!
А в Первой армии когда отстали? в чем?
Всё так прилажено, и тальи все так узки,
И офицеров вам начтём,
Что даже говорят, иные, по-французски.
ЯВЛЕНИЕ 7
С к а л о з у б, Ч а ц к и й, С о ф ь я, Л и з а.
С о ф и я (бежит к окну)
Ах! боже мой! упал, убился!-
(Теряет чувства.)
Ч а ц к и й
Кто?
Кто это?
С к а л о з у б
С кем беда?
Ч а ц к и й
Она мертва со страху!
С к а л о з у б
Да кто? откудова?
Ч а ц к и й
Ушибся обо что?
С к а л о з у б
Уж не старик ли наш дал маху?
Л и з а (хлопочет около барышни)
Кому назначено-с, не миновать судьбы:
Молчалин на лошадь садился, ногу в стремя,
А лошадь на дыбы,
Он об землю и прямо в темя.
С к а л о з у б
Поводья затянул. Ну, жалкий же ездок.
Взглянуть, как треснулся он - грудью или в бок?
ЯВЛЕНИЕ 8
Т е ж е без Скалозуба.
Ч а ц к и й
Помочь ей чем? Скажи скорее.
Там в комнате вода стоит.
(Чацкий бежит и приносит. Всё следующее -
вполголоса,- до того, как Софья очнется.)
Стакан налейте.
Ч а ц к и й
Уж налит.
Шнуровку отпусти вольнее,
Виски ей уксусом потри,
Опрыскивай водой.- Смотри:
Свободнее дыханье стало.
Повеять чем?
Вот опахало.
Ч а ц к и й
Гляди в окно:
Молчалин на ногах давно!
Безделица ее тревожит.
Да-с, барышнин несчастен нрав.
Со стороны смотреть не может,
Как люди падают стремглав.
Ч а ц к и й
Опрыскивай еще водою.
Вот так. Еще. Еще.
С о ф и я (с глубоким вздохом)
Кто здесь со мною?
Я точно как во сне.
(Торопко и громко.)
Где он? что с ним? Скажите мне.
Ч а ц к и й
Пускай себе сломил бы шею,
Вас чуть было не уморил.
Убийственны холодностью своею!
Смотреть на вас, вас слушать нету сил.
Ч а ц к и й
Прикажете мне за него терзаться?
Туда бежать, там быть, помочь ему стараться.
Ч а ц к и й
Чтоб оставались вы без помощи одне?
На что вы мне?
Да, правда: не свои беды - для вас забавы,
Отец родной убейся - всё равно.
(Лизе.)
Пойдем туда, бежим.
Л и з а (отводит ее в сторону)
Опомнитесь! куда вы?
Он жив, здоров, смотрите здесь в окно.
(София в окошко высовывается.)
Ч а ц к и й
Смятенье! обморок! поспешность! гнев! испуга!
Так можно только ощущать,
Когда лишаешься единственного друга.
Сюда идут. Руки не может он поднять.
Ч а ц к и й
Желал бы с ним убиться...
Для компаньи?
Нет, оставайтесь при желаньи.
ЯВЛЕНИЕ 9
С о ф и я, Л и з а, Ч а ц к и й, С к а л о з у б, М ол ч а л и н
(с подвязанною рукою).
С к а л о з у б
Воскрес и невредим, рука
Ушибена слегка,
И, впрочем, всё фальшивая тревога.
М о л ч а л и н
Я вас перепугал, простите ради бога.
С к а л о з у б
Ну! я не знал, что будет из того
Вам ирритация. Опрометью вбежали.-
Мы вздрогнули!- Вы в обморок упали,
И что ж?- весь страх из ничего.
С о ф и я (не глядя ни на кого)
Ах! очень вижу, из пустого,
А вся еще теперь дрожу.
Ч а ц к и й (про себя)
С Молчалиным ни слова!
Однако о себе скажу,
Что не труслива. Так бывает,
Карета свалится,- подымут: я опять
Готова сызнова скакать;
Но всё малейшее в других меня пугает,
Хоть нет великого несчастья от того,
Хоть незнакомый мне,- до этого нет дела.
Ч а ц к и й (про себя)
Прощенья просит у него,
Что раз о ком-то пожалела!
С к а л о з у б
Позвольте, расскажу вам весть:
Княгиня Ласова какая-то здесь есть,
Наездница, вдова, но нет примеров,
Чтоб ездило с ней много кавалеров.
На днях расшиблась в пух,-
Жоке не поддержал, считал он, видно, мух.-
И без того она, как слышно, неуклюжа,
Теперь ребра недостает,
Так для поддержки ищет мужа.
Ах, Александр Андреич, вот -
Явитесь вы вполне великодушны:
К несчастью ближнего вы так неравнодушны.
Ч а ц к и й
Да-с, это я сейчас явил,
Моим усерднейшим стараньем,
И прысканьем, и оттираньем,
Не знаю для кого, но вас я воскресил.
Берет шляпу и уходит.
ЯВЛЕНИЕ 10
Т е ж е, кроме Чацкого.
С о ф и я
Вы вечером к нам будете?
С к а л о з у б
Как рано?
Пораньше, съедутся домашние друзья,
Потанцевать под фортепияно,-
Мы в трауре, так балу дать нельзя.
С к а л о з у б
Явлюсь, но к батюшке зайти я обещался,
Откланяюсь.
Прощайте.
С к а л о з у б (жмет руку Молчалину)
Ваш слуга.
ЯВЛЕНИЕ 11
С о ф и я, Л и з а, М о л ч а л и н.
С о ф и я
Молчалин! как во мне рассудок цел остался!
Ведь знаете, как жизнь мне ваша дорога!
Зачем же ей играть, и так неосторожно?
Скажите, что у вас с рукой?
Не дать ли капель вам? не нужен ли покой?
Пошлемте к доктору, пренебрегать не должно.
М о л ч а л и н
Платком перевязал, не больно мне с тех пор.
Ударюсь об заклад, что вздор;
И если б не к лицу, не нужно перевязки;
А то не вздор, что вам не избежать огласки:
На смех, того гляди, подымет Чацкий вас;
И Скалозуб, как свой хохол закрутит,
Расскажет обморок, прибавит сто прикрас;
Шутить и он горазд, ведь нынче кто не шутит!
А кем из них я дорожу?
Хочу - люблю, хочу - скажу.
Молчалин! будто я себя не принуждала?
Вошли вы, слова не сказала,
При них не смела я дохнуть,
У вас спросить, на вас взглянуть.-
М о л ч а л и н
Нет, Софья Павловна, вы слишком откровенны.
Откуда скрытность почерпнуть!
Готова я была в окошко к вам прыгнуть.
Да что мне до кого? до них? до всей вселенны?
Смешно?- пусть шутят их; досадно?- пусть бранят.
М о л ч а л и н
Не повредила бы нам откровенность эта.
Неужто на дуэль вас вызвать захотят?
М о л ч а л и н
Ах! злые языки страшнее пистолета.
Сидят они у батюшки теперь,
Вот кабы вы порхнули в дверь
С лицом веселым, беззаботно:
Когда нам скажут, что хотим -
Куда как верится охотно!
И Александр Андреич,- с ним
О прежних днях, о тех проказах
Поразвернитесь-ка в рассказах,
Улыбочка и пара слов,
И кто влюблен - на всё готов.
М о л ч а л и н
Я вам советовать не смею.
(Целует ей руку.)
С о ф и я
Хотите вы?.. Пойду любезничать сквозь слез;
Боюсь, что выдержать притворства не сумею.
Зачем сюда бог Чацкого принес!
ЯВЛЕНИЕ 12
М о л ч а л и н, Л и з а.
М о л ч а л и н
Веселое созданье ты! живое!
Прошу пустить, и без меня вас двое.
М о л ч а л и н
Какое личико твое!
Как я тебя люблю!
А барышню?
М о л ч а л и н
Ее
По должности, тебя...
(Хочет ее обнять.)
Л и з а
М о л ч а л и н
Есть у меня вещицы три:
Есть туалет, прехитрая работа -
Снаружи зеркальцо, и зеркальцо внутри,
Кругом всё прорезь, позолота;
Подушечка, из бисера узор;
И перламутровый прибор -
Игольничик и ножинки, как милы!
Жемчужинки, растертые в белилы!
Помада есть для губ, и для других причин,
С духами скляночки: резеда и жасмин.-
Вы знаете, что я не льщусь на интересы;
Скажите лучше, почему
Вы с барышней скромны, а с горнишной повесы?
М о л ч а л и н
Сегодня болен я, обвязки не сниму;
Приди в обед, побудь со мною;
Я правду всю тебе открою.
Уходит в боковую дверь.
ЯВЛЕНИЕ 13
С о ф и я, Л и з а.
С о ф и я
Была у батюшки, там нету никого.
Сегодня я больна, и не пойду обедать,
Скажи Молчалину, и позови его,
Чтоб он пришел меня проведать.
Уходит к себе.
ЯВЛЕНИЕ 14
Л и з а
Ну! люди в здешней стороне!
Она к нему, а он ко мне,
А я... одна лишь я любви до смерти трушу.-
А как не полюбить буфетчика Петрушу!
Алинка Попс
Пожаловаться
вот фамусов
Краткий анализ монолога Фамусова «Петрушка, вечно ты с обновкой...» (действие второе, явление 1)
В этом монологе описывается привычный для Фамусова распорядок дел на неделю. Становится понятно, что служба «в казенном месте» практически не отнимает у Фамусова времени, то есть служит он без усердия, или сама его должность позволяет не прилагать к службе никаких усилий. В этом монологе показано, над чем Фамусов привык «философствовать», кого готов считать образцом для подражания (человека, который жил не для блага государства, а ради собственной выгоды).
Краткий анализ монолога Фамусова «Вот то-то, все вы гордецы!...» (действие второе, явление 2)
В этом монологе Фамусов рассказывает «поучительную» с его точки зрения историю его дяди Максима Петровича, который заслужил милость императрицы и нажил огромное состояние не усердной службой, а изображая шута при дворе. Для Фамусова дядя - человек, который всё может обернуть себе на пользу, из всего извлечь выгоду, не гнушаясь даже притворством и лестью. Фамусов советует Чацкому взять с Максима Петровича пример.
Краткий анализ монолога Фамусова «Вкус, батюшка, отменная манера...» (действие второе, явление 4)
В этом монологе разъясняются ценности фамусовского общества. Фамусову кажется само собой разумеющимся, что человека судят не по его заслугам, а по положению в обществе, по его роду («по отцу и сыну честь»). Его суждения необоснованны. Московских старичков он называет «канцлерами в отставке» по уму, хотя их собрания обычно ничем не заканчиваются («поспорят, пошумят и... разойдутся»). Московских девушек он называет патриотками, потому что они «к военным людям так и льнут». Из монолога Фамусова мы узнаём, что всем в Москве заправляют дамы.
Алинка Попс
Пожаловаться
а это чацкий
Краткий анализ монолога Чацкого «И точно, начал свет глупеть...» (действие второе, явление 2)
Монолог Чацкого является ответом на рассказ Фамусова о ловком придворном Максиме Петровиче. В своём монологе Чацкий сравнивает современную ему жизнь («век нынешний») и жизнь прошлого столетия («век минувший»). Чацкий поражён умением придворных прошлого века выслуживаться перед государями, льстить и раболепствовать. Он рад, что в современном обществе это выглядит дико. Но тот факт, что Фамусов приводит Максима Петровича в пример Чацкому, свидетельствует о том, что Москва во многом сохраняет атмосферу предыдущего столетия, века «покорности и страха».
Краткий анализ монолога Чацкого «А судьи кто?...» (действие второе, явление 5)
В этом, самом остром монологе Чацкого герой показывает, что современное ему общество следует ложным идеалам и восхищается ложными авторитетами. Он упрекает «отцов отечества» в том, что свои чины они получили не за верную службу, а по протекции друзей и родственников. Стоит кому-то из молодых пренебречь подобной карьерой и службой, увлечься науками, чтением, его сразу называют «опасным», сумасшедшим. Этот монолог - ответ на предыдущий монолог Фамусова. Также в этом монологе Чацкий осуждает крепостное право.
Краткий анализ монолога Чацкого «В той комнате незначащая встреча...» (действие третье, явление 22)
В этом монологе Чацкий обвиняет русских людей в том, что они в погоне за модой на всё французское забывают свою культуру. Любовь к Франции и французам Чацкий с горечью называет «рабским, слепым подражаньем». Европейская одежда кажется ему неестественной и глупой. Наконец, Чацкий призывает следить за чистотой русского языка, стараться использовать меньше иностранных слов. Проблема сохранения национальной самобытности является одной из тех немногих декабристских идей, которые в комедии высказывает Чацкий. Интересно, что любовь к истинно русскому укладу и неприязнь ко всему французскому высказывает в комедии и Фамусов.
Меню статьи:
Павел Афанасьевич Фамусов. Портрет.
Чтобы нам правильно понять этот монолог, надо сначала понять, а кто есть сам этот Фамусов и какую роль он играет во всей комедии А.С. Грибоедова? Сам себя он характеризует следующим образом: что он де «бодр и свеж, и дожил до седин, Свободен, вдов, себе я господин…» И еще добавил «Монашеским известен поведеньем!..» Нельзя сказать, что прямо так и есть… Но, во всяком случае, он хотел бы таким представляться. Однако его дочь Софья о нём другого мнения: «Брюзглив, неугомонен, скор» Однако в обществе он принят и мнением его дорожат. А еще скорее, это он дорожит мнением общества. И причём, очень дорожит!
Будучи дворянином средней руки, он служит в каком-то неназванном казённом месте. Автор комедии намеренно не говорит о многих деталях, касающихся жизни его героев. Причина этому следующая: цель произведения показать общее состояние дворянской знати, от которой в то время зависели судьбы России. В лице Павла Афанасьевича писатель показал каждого представителя дворянства тех дней. И взят он был не с самого “верху” и не с самого “низу”, а как бы “посередине”. Вдовец, имеющий единственную дочь, воспитанием которой он себя не утруждал, доверивши ее няньке-француженке, ходил с одной заботой: лишь бы мнение было хорошее о нём И особенно “наверху”! Поэтому к делам у него было отношение такое: «Боюсь, сударь, я одного смертельно, чтоб множество не накоплялось их».
А к родственникам вот такое отношение: “Нет! я перед родней, где встретится, ползком; Сыщу её на дне морском. При мне служащие чужие очень редки; Все больше сестрины, свояченицы детки». И это считалось нормальным и правильным, и достохвальным.
Всё дело в том, что дочь Фамусова Софья, как ему кажется, девица на выданье. И папенька ее создает в доме своем такую атмосферу, что женихи стали виться вокруг Софьюшки, как мотыльки вокруг свечки… И вот одного «мотылька» Павлу Афанасьевичу рассудилось зацепить. Делает он это по своему выбору и исходя из своих интересов.
Ему нисколько не интересно, нужен ли такой жених единственной дочери или нет. И еще одно: тут же, несколько поодаль, находится совершенно неудобный и совершенно неподходящий для Павла Афанасьевича Чацкий. Вся сложность ситуации заключается в том, чтобы богатому полковнику, который не сегодня-завтра будет генералом, дать зеленый свет и полный профит, а бывшему другу детства одновременно мягко показать на дверь (так как, если это сделать грубо, то «мотыльки» вообще все разлетятся!) От этого горячего Чацкого всего можно ожидать.
Похвала Московскому дворянству
Начало речи Фамусова совершенно не удачно: верный себе, он начинает хвалить московское дворянство.
А что именно он выделяет в этой похвале? Передачу дворянской знатности из семьи в семью! А по какому принципу? По принципу обеспеченности.
Если ты имеешь достаточное количество работников, которые работают на тебя – вернее, вместо тебя – то ты и достоин продолжить дворянский род… Независимо от всех других твоих достоинств, точнее, недостатков…
Московское гостеприимство
Чтобы подвигнуть Скалозуба к сватовству, Фамусов делает ловкий ход: он убирает всех возможных и не возможных соперников одним ударом, говоря о московском гостеприимстве, где дверь открыта для всех. На самом деле, чтобы попасть в какой-то знатный дом, так и не думай, но ведь надо как-то оправдать перед Скалозубом пребывание здесь этого щеголеватого юноши, который при известных обстоятельствах может бесспорно занять место жениха в богатом доме.
Московские девицы предпочтительнее всех остальных!
Тем временем Фамусов, увлекшись угождением обоим собеседникам, далеко ушел от цели своего путешествия по человеческим душам и их страстям.
Здесь называются известные, как видно, имена!:
Представьте сами, как слушать было современнику Грибоедова о себе или даме, о которой знали, что она любому даст отпор! Тут поистине не знаешь, плакать или смеяться.
Чтоб окончательно завоевать вояку Скалозуба, он велит московским дамам командовать перед фрунтом…
Гимн Москве
Устав под конец от своего хитроумного лавирования, Фамусов разражается заключительным аккордом, который превращает его вдохновенную речь в гимн Москве!
Перед тем, как начать свою двойственную речь, страстный почитатель столицы и всего столичного, Павел Афанасьевич уже начинал восхищаться Москвой.
Теперь же, чтобы поставить жирную точку в этом деле лукавого заманивания одного жениха и решительного непризнания другого, он опускает свой молоток, на непререкаемый авторитет Столицы!
Фамусов.21 век
Когда говорят о ком-то, что он, как живой, то это в любом случае означает, что он либо никогда не жил, либо умер. А об этом замечательном персонаже грибоедовской комедии можно сказать, что он не только живой, но и умирать, похоже, не собирается. Фамусов означает человека, который ищет повод быть известным. “Грех не беда, молва нехороша.” Это не его слова. Но это о нём. Именно молва и суть его души – это одно слово! От начала комедии и до самого конца его заботит только мнение людское. Причём богатых в веке сём!
“Ах! Боже мой! что станет говорить
Княгиня Марья Алексевна!” – это не поверхностное переживание, это, господа, вся внутренность его вопит!
Это есть самая большая движущая сила и самый скрытый мотив всех человеческих поступков на земле. Что обо мне люди скажут?..” Вкусы, манеры, законы.
Эти ценности кроются не в воздухе, который нас окружает, а внутри человеческого сердца («famоus»(англ.) знаменитый, известный, пресловутый).
Если бы по всей земле у всех людей была одна фамилия, происходящая от этого слова, то паспортные службы всех стран просто бы сломали себе голову от такой неразберихи… Поэтому фамилии у нас разные! Но они подчас не отражают суть и цель жизни каждого из нас. И недаром Александр Грибоедов с самого начала этого вдохновенного монолога вкладывает в уста Фамусова слова о создании семьи. И это первый закон для тех, с кого начинается всякое общество: муж и жена.
Этот закон настолько буквален, что даже приводится статистика, необходимая для вступления в брак.
«Будь плохинький, да если наберется душ тысячки две родовых тот и жених».
Всё просто! Посчитай, сколько у тебя “родовых”, и узнаешь, подходишь ты или нет. Ну, а если ты хоть прытче будь, надутый всяким чванством, Пускай себе разумником слыви, А в се́мью не включат…” Вот так! «На нас не подиви. Ведь только здесь еще и дорожат дворянством».
Хотелось бы ненадолго задержаться на литературной особенности слога писателя. Заверение Фамусова “На нас не подиви” означает не что иное, как то, что его удивить невозможно. Ни его, ни круг людей, которых он здесь представляет и защищает. Дело в том, что во времена Грибоедова, равно как и в наше время человек не боялся играть словом – и в литературных целях, и хотя бы из желания показаться оригинальным. Но в данном случае автор рискует оказаться быть вообще непонятым! Он дошел, так сказать, до границы, которую уже переступать нельзя… И не переступил! Совершив такой словесный кульбит Грибоедов изловчился остаться в рамках стиля, слога и смысла комедии. И надо сказать, что он делал это не раз на протяжении всего произведения своего. Так, например, недалекому Скалозубу, он даёт возможность сказать необычное слово “ирритация”, но не дает ему возможности казаться изысканным, оставляя его тем не менее, глупцом.
А, может быть, такие слова были в ходу тогда у таких людей?.. И, может быть, они вовсе и не были тогда признаком изысканности, а как раз наоборот? Как я сегодня бы сказал: актуальное событие», что, несомненно, должно было бы значить, что оно, это событие, важное. Но если то же самое слово применить, например, к гусю, который тоже может быть очень важным, то станет ли он от этого действительно актуальным?
Но Скалозуб Скалозубом, а нас сегодня интересует совсем другая личность, фамилия которой происходит от слова молва, известность, популярность. Наш досточтимый герой не останавливается на первом законе, законе создания семьи, как единственном. Он выводит на свет второй по значению закон: закон гостеприимства. Именно так этот закон не звучит. Нет закона под таким названием. Но вдохновенная фамусовская речь придает ему такое значение, которое имеет основная человеческая вера, вера в гуманизм!
Вообще проблему сосредоточенности на себе, которую писатель сконцентрировал в Фамусове, надо искать не в нём одном, а в глубинах человеческой души вообще! И, таким образом, перед нами вовсе даже и не комедия, а как раз даже самая настоящая трагедия… Во всех этих захватывающих событиях кто больше всего интересует Фамусова? Да кто! Так он же сам и есть! А ты меня решилась уморить? Моя судьба еще ли не плачевна? Эти слова направлены не только к дочери, а ко всему окружающему миру… Что есть скучнее жизни для себя?!.. И сколько же людей это понимают?.. Мы ходим вокруг себя, как вокруг неприступной горы! И если даже и сделаем что-либо хорошее, так это только для того, чтобы продолжать это хождение. С каждым поколением фамусовщина захватывает человеческое сердце всё сильнее! Да это ли одно проблема?
Широта русской души удивительнейшим образом соседствует с беспробудным эгоизмом! Может быть, иностранным гостям есть исключение, как в нашей речи говорится? Да, есть!.. Для того, чтобы еще больше утвердиться в своем эгоизме! А.С. Грибоедову удалось в своём герое показать все тонкости и хитросплетения русского эгоизма. И особенно ярко в данном монологе! А может ли себялюбие носить чисто национальный характер? Да! Этим Фамусовым в определенных ситуациях может быть любой человек.
Явление 4
Чацкий
Как суетится! что за прыть!А Софья? - Нет ли впрямь тут жениха какого?С которых пор меня дичатся как чужого!Как здесь бы ей не быть!!.Кто этот Скалозуб? отец им сильно бредит,А может быть, не только что отец…Ах! тот скажи любви конец,Кто на три года вдаль уедет.Явление 5
Чацкий, Фамусов, Скалозуб.
Фамусов
Сергей Сергеич, к нам сюда-с.Прошу покорно, здесь теплее;Прозябли вы, согреем вас;Отдушничек отве́рнем поскорее.Скалозуб
(густым басом) Зачем же лазить, например,Самим!.. Мне совестно, как честный офицер.Фамусов
Неужто для друзей не делать мне ни шагу,Сергей Сергеич дорогой!Кладите шляпу, сденьте шпагу;Вот вам софа, раскиньтесь на покой.Скалозуб
Куда прикажете, лишь только бы усесться.(Садятся все трое. Чацкий поодаль.)Фамусов
Ах! батюшка, сказать, чтоб не забыть:Позвольте нам своими счесться,Хоть дальними, наследства не делить;Не знали вы, а я подавно, -Спасибо, научил двоюродный ваш брат, -Как вам доводится Настасья Николавна?Скалозуб
Не знаю-с, виноват;Мы с нею вместе не служили.Фамусов
Сергей Сергеич, это вы ли!Нет! я перед роднёй, где встретится, ползком;Сыщу её на дне морском.При мне служа́щие чужие очень редки;Всё больше сестрины, свояченицы детки;Один Молчалин мне не свой,И то затем, что деловой.Как станешь представлять к крестишку ли, к местечку,Ну как не порадеть родному человечку!..Однако братец ваш мне друг и говорил,Что вами выгод тьму по службе получил.Скалозуб
В тринадцатом году мы отличались с братомВ тридцатом егерском, а после в сорок пятом.Фамусов
Да, счастье, у кого есть эдакий сынок!Имеет, кажется, в петличке орденок?Скалозуб
За третье августа; засели мы в траншею: Ему дан с бантом, мне на шею.Фамусов
Любезный человек, и посмотреть - так хват,Прекрасный человек двоюродный ваш брат.Скалозуб
Но крепко набрался каких-то новых правил.Чин следовал ему: он службу вдруг оставил,В деревне книги стал читать.Фамусов
Вот молодость!.. - читать!.. а после хвать!..Вы повели себя исправно:Давно полковники, а служите недавно.Скалозуб
Довольно счастлив я в товарищах моих,Вакансии как раз открыты:То старших выключат иных,Другие, смотришь, перебиты.Фамусов
Да, чем кого господь поищет, вознесёт!Скалозуб
Бывает, моего счастливее везёт.У нас в пятнадцатой дивизии, не дале.Об нашем хоть сказать бригадном генерале.Фамусов
Помилуйте, а вам чего недостаёт?Скалозуб
Не жалуюсь, не обходили,Однако за полком два года поводили.Фамусов
В погонь ли за полком?Зато, конечно, в чём другомЗа вами далеко тянуться.Скалозуб
Нет-с, ста́рее меня по корпусу найдутся,Я с восемьсот девятого служу;Да, чтоб чины добыть, есть многие каналы;Об них как истинный философ я сужу:Мне только бы досталось в генералы.Фамусов
И славно судите, дай бог здоровье вамИ генеральский чин; а тамЗачем откладывать бы дальше,Речь завести об генеральше?Скалозуб
Жениться? я ничуть не прочь.Фамусов
Что ж? у кого сестра, племянница есть, дочь;В Москве ведь нет невестам перевода;Чего? плодятся год от года;А, батюшка, признайтесь, что едваГде сыщется столица, как Москва.Скалозуб
Дистанции огромного размера.Фамусов
Вкус, батюшка, отменная манера;На всё свои законы есть:Вот, например, у нас уж исстари ведётся,Что по отцу и сыну честь;Будь плохенький, да если наберётсяДуш тысячки две родовых, -Тот и жених.Другой хоть прытче будь, надутый всяким чванством,Пускай себе разумником слыви,А в се́мью не включат. На нас не подиви.Ведь только здесь ещё и дорожат дворянством.Да это ли одно? возьмите вы хлеб-соль:Кто хочет к нам пожаловать - изволь;Дверь отперта для званых и незваных,Особенно из иностранных;Хоть честный человек, хоть нет,Для нас равнехонько, про всех готов обед.Возьмите вы от головы до пяток,На всех московских есть особый отпечаток.Извольте посмотреть на нашу молодёжь,На юношей - сынков и вну́чат;Журим мы их, а если разберёшь,В пятнадцать лет учителей научат!А наши старички? - Как их возьмёт задор,Засудят об делах, что слово - приговор, -Ведь столбовые всё, в ус никого не дуют;И об правительстве иной раз так толкуют,Что, если б кто подслушал их… беда!Не то, чтоб новизны вводили, - никогда,Спаси нас боже! Нет. А придерутсяК тому, к сему, а чаще ни к чему,Поспорят, пошумят, и… разойдутся.Прямые канцлеры в отставке - по уму!Я вам скажу, знать время не приспело,Но что без них не обойдётся дело. -А дамы? - сунься кто, попробуй овладей;Судьи́ всему, везде, над ними нет судей;За картами когда восстанут общим бунтом,Дай бог терпение, - ведь сам я был женат.Скомандовать велите перед фрунтом!Присутствовать пошлите их в Сенат!Ирина Власьевна! Лукерья Алексевна!Татьяна Юрьевна! Пульхерия Андревна!А дочек кто видал, - всяк голову повесь…Его величество король был прусский здесь;Дивился не путём московским он девицам,Их благонравью, а не лицам;И точно, можно ли воспитаннее быть!Умеют же себя принарядитьТафтицей, бархатцем и дымкой,Словечка в простоте не скажут, всё с ужимкой;Французские романсы вам поютИ верхние выводят нотки,К военным людям так и льнут,А потому, что патриотки.Решительно скажу: едваДругая сыщется столица, как Москва.Скалозуб
По моему сужденью,Пожар способствовал ей много к украшенью.Фамусов
Не поминайте нам, уж мало ли крехтят!С тех пор дороги, тротуары,Дома и всё на новый лад.Чацкий
Дома новы́, но предрассудки стары.Порадуйтесь, не истребятНи годы их, ни моды, ни пожары.Фамусов
(Чацкому) Эй, завяжи на память узелок;Просил я помолчать, не велика услуга.(Скалозубу.) Позвольте, батюшка. Вот-с - Чацкого, мне друга,Андрея Ильича покойного сынок:Не служит, то есть в том он пользы не находит,Но захоти - так был бы деловой.Жаль, очень жаль, он малый с головой,И славно пишет, переводит.Нельзя не пожалеть, что с эдаким умом…Чацкий
Нельзя ли пожалеть об ком-нибудь другом?И похвалы мне ваши досаждают.Фамусов
Не я один, все также осуждают.Чацкий
А судьи кто? - За древностию летК свободной жизни их вражда непримирима,Сужденья черпают из забыты́х газетВремён Очаковских и покоренья Крыма; Всегда готовые к журьбе,Поют все песнь одну и ту же,Не замечая об себе:Что старее, то хуже.Где? укажите нам, отечества отцы,Которых мы должны принять за образцы?Не эти ли, грабительством богаты?Защиту от суда в друзьях нашли, в родстве,Великолепные соорудя палаты,Где разливаются в пирах и мотовстве,И где не воскресят клиенты-иностранцыПрошедшего житья подлейшие черты.Да и кому в Москве не зажимали ртыОбеды, ужины и танцы?Не тот ли, вы к кому меня ещё с пелен,Для замыслов каких-то непонятных,Дитей возили на поклон?Тот Нестор негодяев знатных, Толпою окружённый слуг;Усердствуя, они в часы вина и дракиИ честь, и жизнь его не раз спасали: вдругНа них он выменял борзые три собаки!!!Или вон тот ещё, который для затейНа крепостной балет согнал на многих фурахОт матерей, отцов отторженных детей?!Сам погружён умом в Зефирах и в Амурах,Заставил всю Москву дивиться их красе!Но должников не согласил к отсрочке:Амуры и Зефиры всеРаспроданы поодиночке!!!Вот те, которые дожили до седин!Вот уважать кого должны мы на безлюдьи!Вот наши строгие ценители и судьи!Теперь пускай из нас один,Из молодых людей, найдётся - враг исканий,Не требуя ни мест, ни повышенья в чин,В науки он вперит ум, алчущий познаний;Или в душе его сам бог возбудит жарК искусствам творческим, высоким и прекрасным, -Они тотчас: разбой! пожар!И прослывёт у них мечтателем! опасным!! -Мундир! один мундир! он в прежнем их бытуКогда-то укрывал, расшитый и красивый,Их слабодушие, рассудка нищету;И нам за ними в путь счастливый!И в жёнах, дочерях - к мундиру та же страсть!Я сам к нему давно ль от нежности отрёкся?!Теперь уж в это мне ребячество не впасть;Но кто б тогда за всеми не повлекся?Когда из гвардии, иные от двораСюда на время приезжали, -Кричали женщины: ура!И в воздух чепчики бросали!Фамусов
(про себя) Уж втянет он меня в беду.(Громко.) Сергей Сергеич, я пойдуИ буду ждать вас в кабинете.Из пьесы А. С. Грибоедова. Также на этой страничке Вы найдете видео известной пьесы "Горе от ума". Приятного просмотра!
Фамусов, слуга.
Петрушка, вечно ты с обновкой,
С разодранным локтем. Достань-ка календарь;
Читай не так, как пономарь, *
А с чувством, с толком, с расстановкой.
Постой же. - На листе черкни на записном,
Противу будущей недели:
К Прасковье Федоровне в дом
Во вторник зван я на форели.
Куда как чуден создан свет!
Пофилософствуй - ум вскружится;
То бережешься, то обед:
Ешь три часа, а в три дни не сварится!
Отметь-ка, в тот же день... Нет, нет.
В четверг я зван на погребенье.
Ох, род людской! пришло в забвенье,
Что всякий сам туда же должен лезть,
В тот ларчик, где ни стать, ни сесть.
Но память по себе намерен кто оставить
Житьем похвальным, вот пример:
Покойник был почтенный камергер,
С ключом, и сыну ключ умел доставить;
Богат, и на богатой был женат;
Переженил детей, внучат;
Скончался; все о нем прискорбно поминают.
Кузьма Петрович! Мир ему! -
Что за тузы в Москве живут и умирают! -
Пиши: в четверг, одно уж к одному,
А может в пятницу, а может и в субботу,
Я должен у вдовы, у докторши, крестить.
Она не родила, но по расчету
По моему: должна родить...
Вот то-то, все вы гордецы!
Спросили бы, как делали отцы?
Учились бы, на старших глядя:
Мы, например, или покойник дядя,
Максим Петрович: он не то на серебре,
На золоте едал; сто человек к услугам;
Весь в орденах; езжал-то вечно цугом;
Век при дворе, да при каком дворе!
Тогда не то, что ныне,
При государыне служил Екатерине.
А в те поры все важны! в сорок пуд...
Раскланяйся - тупеем не кивнут.
Вельможа в случае - тем паче,
Не как другой, и пил и ел иначе.
А дядя! что твой князь? что граф?
Сурьезный взгляд, надменный нрав.
Когда же надо подслужиться,
И он сгибался вперегиб:
На куртаге ему случилось обступиться;
Упал, да так, что чуть затылка не пришиб;
Старик заохал, голос хрипкий;
Был высочайшею пожалован улыбкой;
Изволили смеяться; как же он?
Привстал, оправился, хотел отдать поклон,
Упал вдруго́рядь - уж нарочно, -
А хохот пуще, он и в третий так же точно.
А? как по вашему? по нашему - смышлен.
Упал он больно, встал здорово.
Зато, бывало, в вист кто чаще приглашен?
Кто слышит при дворе приветливое слово?
Максим Петрович! Кто пред всеми знал почет?
Максим Петрович! Шутка!
В чины выводит кто и пенсии дает?
Максим Петрович! Да! Вы, нынешние, - ну-тка!
Монолог Фамусова явление 2 действие 5 "Горе от ума"
Вкус, батюшка, отменная манера;
На все свои законы есть:
Вот, например, у нас уж исстари ведется,
Что по отцу и сыну честь:
Будь плохенький, да если наберется
Душ тысячки две родовых, -
Тот и жених.
Другой хоть прытче будь, надутый всяким чванством,
Пускай себе разумником слыви,
А в семью не включат. На нас не подиви.
Ведь только здесь еще и дорожат дворянством.
Да это ли одно? возьмите вы хлеб-соль:
Кто хочет к нам пожаловать, - изволь;
Дверь отперта для званных и незванных,
Особенно из иностранных;
Хоть честный человек, хоть нет,
Для нас равнехонько, про всех готов обед.
Возьмите вы от головы до пяток,
На всех московских есть особый отпечаток.
Извольте посмотреть на нашу молодежь,
На юношей - сынков и внучат.
Журим мы их, а если разберешь, -
В пятнадцать лет учителей научат!
А наши старички?? -Как их возьмет задор,
Засудят об делах, что слово - приговор, -
Ведь столбовые * все, в ус никого не дуют;
И об правительстве иной раз так толкуют,
Что если б кто подслушал их... беда!
Не то, чтоб новизны вводили, - никогда,
Спаси нас Боже! Нет. А придерутся
К тому, к сему, а чаще ни к чему,
Поспорят, пошумят, и... разойдутся.
Прямые канцлеры * в отставке - по уму!
Я вам скажу, знать, время не приспело,
Но что без них не обойдется дело. -
А дамы? - сунься кто, попробуй, овладей;
Судьи всему, везде, над ними нет судей;
За картами когда восстанут общим бунтом,
Дай Бог терпение, - ведь сам я был женат.
Скомандовать велите перед фрунтом!
Присутствовать пошлите их в Сенат!
Ирина Власьевна! Лукерья Алексевна!
Татьяна Юрьевна! Пульхерия Андревна!
А дочек кто видал, всяк голову повесь...
Его величество король был прусский здесь,
Дивился не путем московским он девицам,
Их благонравью, а не лицам;
И точно, можно ли воспитаннее быть!
Умеют же себя принарядить
Тафтицей, бархатцем и дымкой, *
Словечка в простоте не скажут, все с ужимкой;
Французские романсы вам поют
И верхние выводят нотки,
К военным людям так и льнут.
А потому, что патриотки.
Решительно скажу: едва
Другая сыщется столица, как Москва.
ГОРЕ ОТ УМА (Малый театр 1977 год) - видео
************************************
Говорит он всерьез, но мы его слова обращаем в шутку.
- Как со вторым дыханием? - посмеиваясь, спрашиваем мы друг друга. И он смеется вместе с нами.
Мы идем всю почь. Солнце, светившее лам в лицо, остается позади нас. При его правдивом свете мы видим друг друга. Лица осунулись, потемнели, потрескались губы, покраснели глаза...
Но вдруг па повороте, у самой околицы тихого села, мы видим прикрытый ветками легковой автомобиль. Это машина командира и комиссара. Полковника Алешина не видно, Ракитин стоит у дороги и отдает нам честь.
Он не тянется по-строевому, и на его усталом, добром лице бродит смущенная усмешка. Но все-таки по-другому никак ’нельзя истолковать его позу - он отдает нам честь. Весь полк идет мимо него, что должно продолжаться довольно долго, а он стоит, приложив руку к козырьку фуражки, и нет в полку человека, который не понимал бы, что это значит.
Полковпик встречает нас в самой деревне.
Он стоит посредине улицы, заложив одну руку за пояс,- ждет нас. В последние часы марша наша колонна сильно расстроилась. Мы идем не в рядах, а кучками и, только увидя полковника, начинаем оглядываться и па ходу перестраиваться.
Очень трудно понять выражение лица полковника. Он точно вглядывается в пас...
- Здорово, молодцы! - сказал он, когда мы, построившись в ряды, подтянувшись и делая даже попытку «дать ножку», проходим мимо него.- Заворачивайте-ка сюда, вторая рота! Тут для вас наварено-накухарено. В одном котле и ужин и завтрак сразу. Скорей идите, а то повар нервничает, беспокоится, что все перестоит!
Полковпик гостеприимным жестом показывает на ворота.
Мы проходим мимо него, он внимательно оглядывает наши усталые ряды. Он прекрасно знает, что горячая пшца нужна пам, чтобы восстановить силы и прийти в себя после семпдесятиверстпого перехода. Отправив нас завтракать, оп снова глядит на дорогу, поджидает следующую, третью роту.
Дневка. Мы расположились на широком школьном дворе. Недавно здесь прошел дождь, спокойные лужи налиты доверху и полны синего неба и влажных облаков. По всему двору на траве спят люди. Одни раскинулся, другой свернулся, но над каждой дюжиной голов пирамидкой стоят винтовки. Мы спим по отделениям, по взводам и ротам, чтобы встать и снова идти па запад.
Спим до обеда, спим после обеда, спали бы дольше, по нужно продолжать поход. Идти сначала трудно, ноги стерты и перевязаны, но боль утихает, о пей не думается. Ноги разошлись. С гулкого асфальта свернули мы па мягкий проселок, который снова увел нас в лес. Это все еще Подмосковье. Здесь запрещено рубить деревья. Леса все гуще. Иногда лес расступается, и видны пашни, пересеченные реками.
...Опять садится солнце, который день идем мы за ним! Вот большое село, и видно, как из лесу по нескольким дорогам вступает в него наше войско...
Мы пересекаем улицу и движением своим задерживаем стадо. Громадные, пахнущие молоком коровы недовольно мычат. Мы помешали им дойти до фермы, резной конек которой виден сбоку. Молодые доярки в белом выносят нам утреннее молоко. Здесь нам дали отдохнуть подольше, и у нас есть время оглянуться. Среди изб поднялись два новых белых двухэтажных дома. Обочины дороги выложены дерном. Ясны стекла школы. Социалистическое изобилие в каждой мелочи, и во всем зрелая полнота невиданного, социалистического, уже развившегося строя жизни.
В 1928-1929 году я бывал в коммуне «Коминтерн» в приднепровских Таврических степях. Большой, заросший бурьяном пустырь па месте помещичьего дома был тогда еще не застроен, и под ногами хрустели угли пожарища восемнадцатого года. Эта коммуна была как рисунок талантливого ребенка. Рука неуверенна, перспектива спутана, но главные штрихи намечены были уже и тогда с гениальной верностью. Пять тысяч гектаров распахивала коммуна, строила похожие на ангары хлева, воздвигала силосные башни... Бедны были детский сад и ясли, но как чисты дерюжные подстилки в детских постельках!
Анализ монолога Фамусова("Горе от ума") "Вкус, батюшка, отменная манера:" По плану: Чем он вызван,Какие темы в нем затронуты,Какие взгляды героя выявляются,Какое психическое с остояние персонажа в данный момент,С какой целью ввел драматург этот монолог?
Ответы:
Ф а м у с о в Вкус, батюшка, отменная манера, На всё свои законы есть: Вот, например, у нас уж исстари ведется, Что по отцу и сыну честь; Будь плохенький, да если наберется Душ тысячки две родовых, - Тот и жених. . . Решительно скажу: едва Другая сыщется столица, как Москва. Исходя из ошибочного тезиса: «„Горе от ума“ - сатира, а не комедия» , В. Г. Белинский писал, оценивая этот монолог: «Фамусов распространяется о Москве монологом в 54 стиха, где, местами очень оригинально высказывая самого себя, местами делает, за Чацкого, выходки против общества, какие могли бы прийти в голову только Чацкому» (III, 476). Отчасти эта оценка обусловлена сценической практикой того времени, когда монологи «декламировались» с соответствующим нажимом в тех местах, которые могли вызвать смех зрителей. Однако и причудливая смена тем в монологе Фамусова, обозревающего все слои московской знати, и комическая двусмысленность его похвал - все находится в тесной связи с той драматической ситуацией, в которой этот монолог произносится. Главная цель у Фамусова - навести Скалозуба на мысль о женитьбе, но здесь же в комнате присутствует Чацкий (он находится несколько поодаль и потому Фамусов не спешит его представлять Скалозубу) ; Чацкий все слышит, в любую минуту может вмешаться в разговор, да и Скалозуб заметил, конечно, незнакомого молодого человека. Фамусову каким-то обиняком необходимо дать понять, что этот гость случайный и полковнику не соперник. Впрочем, начинает свою речь Фамусов не вполне удачно: верный себе, он хвалит московское родовое дворянство. Смысл в этом, конечно, есть: тем самым Скалозубу дается понять, что Фамусовы в Москве не последние люди. Однако, произнеся: «по отцу и сыну честь» , Фамусов спохватывается, вспомнив, что его собеседник вовсе не может похвастаться предками, и тотчас оговаривается, что главное - не знатность, а богатство. Ему досадно, что с языка его сорвалось слово «плохенький» (оно не случайно, конечно, сорвалось: как ни лебезит Фамусов перед Скалозубом, о себе он лучшего мнения!) , - и Фамусов меняет тему, нападает на «разумников» , которых «в семью не включат» , почти кивая на Чацкого. Тут надо как-то объяснить, почему же в дом, где имеется невеста, вхож этот молодой человек, и Фамусов ссылается на известное московское гостеприимство. Здесь, однако, его подстерегает новая опасность: он задел «разумников» и Чацкий может вступить в разговор и испортить все дело, - так рождается комплимент «юношам» . Но оставить эту похвалу без напоминания об «отцах отечества» Фамусов просто не может; правда, говорит он сейчас о них тоже с оглядкой на Чацкого - только бы он молчал! - в памяти еще свежа «карбонарская речь» Чацкого о Максиме Петровиче, и Фамусов дает Чацкому отступное: «об правительстве иной раз так толкуют, Что если б кто подслушал их.. . беда! » - но тут он спохватывается, что беда, если Скалозуб что-нибудь заключит из его слов, и сводит эту тему на нет: «поспорят, пошумят и разойдутся» , заодно - для Чацкого прежде всего - подчеркивая их значимость и необходимость («без них не обойдется дело») . Между тем Фамусов - в хитрых своих намеках - далеко ушел от основной темы, и он форсирует ее, вспоминая дам и произнося похвалу им в скалозубовских выражениях («Скомандовать велите перед фрунтом!») , а здесь уж недалеко и до дочек, ведь московским (именно московским!) девицам даже прусский король «дивился не путем» (то есть необычайно) , - это козырный ход под Скалозуба, для которого прусская школа - лучшая в воинском деле
Меню статьи:
Павел Афанасьевич Фамусов. Портрет.
Чтобы нам правильно понять этот монолог, надо сначала понять, а кто есть сам этот Фамусов и какую роль он играет во всей комедии А.С. Грибоедова? Сам себя он характеризует следующим образом: что он де «бодр и свеж, и дожил до седин, Свободен, вдов, себе я господин…» И еще добавил «Монашеским известен поведеньем!..» Нельзя сказать, что прямо так и есть… Но, во всяком случае, он хотел бы таким представляться. Однако его дочь Софья о нём другого мнения: «Брюзглив, неугомонен, скор» Однако в обществе он принят и мнением его дорожат. А еще скорее, это он дорожит мнением общества. И причём, очень дорожит!
Будучи дворянином средней руки, он служит в каком-то неназванном казённом месте. Автор комедии намеренно не говорит о многих деталях, касающихся жизни его героев. Причина этому следующая: цель произведения показать общее состояние дворянской знати, от которой в то время зависели судьбы России. В лице Павла Афанасьевича писатель показал каждого представителя дворянства тех дней. И взят он был не с самого “верху” и не с самого “низу”, а как бы “посередине”. Вдовец, имеющий единственную дочь, воспитанием которой он себя не утруждал, доверивши ее няньке-француженке, ходил с одной заботой: лишь бы мнение было хорошее о нём И особенно “наверху”! Поэтому к делам у него было отношение такое: «Боюсь, сударь, я одного смертельно, чтоб множество не накоплялось их».
А к родственникам вот такое отношение: “Нет! я перед родней, где встретится, ползком; Сыщу её на дне морском. При мне служащие чужие очень редки; Все больше сестрины, свояченицы детки». И это считалось нормальным и правильным, и достохвальным.
Всё дело в том, что дочь Фамусова Софья, как ему кажется, девица на выданье. И папенька ее создает в доме своем такую атмосферу, что женихи стали виться вокруг Софьюшки, как мотыльки вокруг свечки… И вот одного «мотылька» Павлу Афанасьевичу рассудилось зацепить. Делает он это по своему выбору и исходя из своих интересов.
Ему нисколько не интересно, нужен ли такой жених единственной дочери или нет. И еще одно: тут же, несколько поодаль, находится совершенно неудобный и совершенно неподходящий для Павла Афанасьевича Чацкий. Вся сложность ситуации заключается в том, чтобы богатому полковнику, который не сегодня-завтра будет генералом, дать зеленый свет и полный профит, а бывшему другу детства одновременно мягко показать на дверь (так как, если это сделать грубо, то «мотыльки» вообще все разлетятся!) От этого горячего Чацкого всего можно ожидать.
Похвала Московскому дворянству
Начало речи Фамусова совершенно не удачно: верный себе, он начинает хвалить московское дворянство.
А что именно он выделяет в этой похвале? Передачу дворянской знатности из семьи в семью! А по какому принципу? По принципу обеспеченности.
Если ты имеешь достаточное количество работников, которые работают на тебя – вернее, вместо тебя – то ты и достоин продолжить дворянский род… Независимо от всех других твоих достоинств, точнее, недостатков…
Московское гостеприимство
Чтобы подвигнуть Скалозуба к сватовству, Фамусов делает ловкий ход: он убирает всех возможных и не возможных соперников одним ударом, говоря о московском гостеприимстве, где дверь открыта для всех. На самом деле, чтобы попасть в какой-то знатный дом, так и не думай, но ведь надо как-то оправдать перед Скалозубом пребывание здесь этого щеголеватого юноши, который при известных обстоятельствах может бесспорно занять место жениха в богатом доме.
Московские девицы предпочтительнее всех остальных!
Тем временем Фамусов, увлекшись угождением обоим собеседникам, далеко ушел от цели своего путешествия по человеческим душам и их страстям.
Здесь называются известные, как видно, имена!:
Представьте сами, как слушать было современнику Грибоедова о себе или даме, о которой знали, что она любому даст отпор! Тут поистине не знаешь, плакать или смеяться.
Чтоб окончательно завоевать вояку Скалозуба, он велит московским дамам командовать перед фрунтом…
Гимн Москве
Устав под конец от своего хитроумного лавирования, Фамусов разражается заключительным аккордом, который превращает его вдохновенную речь в гимн Москве!
Перед тем, как начать свою двойственную речь, страстный почитатель столицы и всего столичного, Павел Афанасьевич уже начинал восхищаться Москвой.
Теперь же, чтобы поставить жирную точку в этом деле лукавого заманивания одного жениха и решительного непризнания другого, он опускает свой молоток, на непререкаемый авторитет Столицы!
Фамусов.21 век
Когда говорят о ком-то, что он, как живой, то это в любом случае означает, что он либо никогда не жил, либо умер. А об этом замечательном персонаже грибоедовской комедии можно сказать, что он не только живой, но и умирать, похоже, не собирается. Фамусов означает человека, который ищет повод быть известным. “Грех не беда, молва нехороша.” Это не его слова. Но это о нём. Именно молва и суть его души – это одно слово! От начала комедии и до самого конца его заботит только мнение людское. Причём богатых в веке сём!
“Ах! Боже мой! что станет говорить
Княгиня Марья Алексевна!” – это не поверхностное переживание, это, господа, вся внутренность его вопит!
Это есть самая большая движущая сила и самый скрытый мотив всех человеческих поступков на земле. Что обо мне люди скажут?..” Вкусы, манеры, законы.
Эти ценности кроются не в воздухе, который нас окружает, а внутри человеческого сердца («famоus»(англ.) знаменитый, известный, пресловутый).
Если бы по всей земле у всех людей была одна фамилия, происходящая от этого слова, то паспортные службы всех стран просто бы сломали себе голову от такой неразберихи… Поэтому фамилии у нас разные! Но они подчас не отражают суть и цель жизни каждого из нас. И недаром Александр Грибоедов с самого начала этого вдохновенного монолога вкладывает в уста Фамусова слова о создании семьи. И это первый закон для тех, с кого начинается всякое общество: муж и жена.
Этот закон настолько буквален, что даже приводится статистика, необходимая для вступления в брак.
«Будь плохинький, да если наберется душ тысячки две родовых тот и жених».
Всё просто! Посчитай, сколько у тебя “родовых”, и узнаешь, подходишь ты или нет. Ну, а если ты хоть прытче будь, надутый всяким чванством, Пускай себе разумником слыви, А в се́мью не включат…” Вот так! «На нас не подиви. Ведь только здесь еще и дорожат дворянством».
Хотелось бы ненадолго задержаться на литературной особенности слога писателя. Заверение Фамусова “На нас не подиви” означает не что иное, как то, что его удивить невозможно. Ни его, ни круг людей, которых он здесь представляет и защищает. Дело в том, что во времена Грибоедова, равно как и в наше время человек не боялся играть словом – и в литературных целях, и хотя бы из желания показаться оригинальным. Но в данном случае автор рискует оказаться быть вообще непонятым! Он дошел, так сказать, до границы, которую уже переступать нельзя… И не переступил! Совершив такой словесный кульбит Грибоедов изловчился остаться в рамках стиля, слога и смысла комедии. И надо сказать, что он делал это не раз на протяжении всего произведения своего. Так, например, недалекому Скалозубу, он даёт возможность сказать необычное слово “ирритация”, но не дает ему возможности казаться изысканным, оставляя его тем не менее, глупцом.
А, может быть, такие слова были в ходу тогда у таких людей?.. И, может быть, они вовсе и не были тогда признаком изысканности, а как раз наоборот? Как я сегодня бы сказал: актуальное событие», что, несомненно, должно было бы значить, что оно, это событие, важное. Но если то же самое слово применить, например, к гусю, который тоже может быть очень важным, то станет ли он от этого действительно актуальным?
Но Скалозуб Скалозубом, а нас сегодня интересует совсем другая личность, фамилия которой происходит от слова молва, известность, популярность. Наш досточтимый герой не останавливается на первом законе, законе создания семьи, как единственном. Он выводит на свет второй по значению закон: закон гостеприимства. Именно так этот закон не звучит. Нет закона под таким названием. Но вдохновенная фамусовская речь придает ему такое значение, которое имеет основная человеческая вера, вера в гуманизм!
Вообще проблему сосредоточенности на себе, которую писатель сконцентрировал в Фамусове, надо искать не в нём одном, а в глубинах человеческой души вообще! И, таким образом, перед нами вовсе даже и не комедия, а как раз даже самая настоящая трагедия… Во всех этих захватывающих событиях кто больше всего интересует Фамусова? Да кто! Так он же сам и есть! А ты меня решилась уморить? Моя судьба еще ли не плачевна? Эти слова направлены не только к дочери, а ко всему окружающему миру… Что есть скучнее жизни для себя?!.. И сколько же людей это понимают?.. Мы ходим вокруг себя, как вокруг неприступной горы! И если даже и сделаем что-либо хорошее, так это только для того, чтобы продолжать это хождение. С каждым поколением фамусовщина захватывает человеческое сердце всё сильнее! Да это ли одно проблема?
Широта русской души удивительнейшим образом соседствует с беспробудным эгоизмом! Может быть, иностранным гостям есть исключение, как в нашей речи говорится? Да, есть!.. Для того, чтобы еще больше утвердиться в своем эгоизме! А.С. Грибоедову удалось в своём герое показать все тонкости и хитросплетения русского эгоизма. И особенно ярко в данном монологе! А может ли себялюбие носить чисто национальный характер? Да! Этим Фамусовым в определенных ситуациях может быть любой человек.
Монолог Фамусова «Вкус, батюшка, отменная манера…» в комедии А.С. Грибоедова «Горе от ума»
5
(100%) 1
vote
Явление 1
Фамусов, Слуга
Фамусов
Петрушка, вечно ты с обновкой,
С разодранным локтем.
Достань-ка календарь;
Читай не так, как пономарь;
А с чувством, с толком, с расстановкой.
Постой же.– На листе черкни на записном,
Противу будущей недели:
К Прасковье Федоровне в дом
Во вторник зван я на форели.
Куда как чуден создан свет!
Пофилософствуй, ум вскружится;
То бережешься, то обед:
Ешь три часа, а в три дни не сварится!
Отметь-ка, в тот же день... Нет, нет.
В четверг я зван на погребенье.
Ох, род людской! пришло в забвенье,
Что всякий сам туда же должен лезть,
В тот ларчик, где ни стать, ни сесть.
Но память по себе намерен кто оставить
Житьем похвальным, вот пример:
Покойник был почтенный камергер,
С ключом, и сыну ключ умел доставить;
Богат, и на богатой был женат;
Переженил детей, внучат;
Скончался; все о нем прискорбно поминают.
Кузьма Петрович! Мир ему! –
Что за тузы в Москве живут и умирают! –
Пиши в четверг, одно уж к одному,
А может в пятницу, а может и в субботу,
Я должен у вдовы, у докторше, крестить.
Она не родила, но по расчету
По моему: должна родить. –
Явление 2
Фамусов, Слуга, Чацкий
Фамусов
А! Александр Андреич, просим,
Садитесь-ка.
Чацкий
Вы заняты?
Фамусов (Слуге)
Поди.
(Слуга уходит)
Да, разные дела на память в книгу вносим,
Забудется того гляди.–
Чацкий
Вы что-то не веселы стали;
Скажите, отчего? Приезд не в пору мой?
Уж Софье Павловне какой
Не приключилось ли печали?
У вас в лице, в движеньях суета.
Фамусов
Ах! батюшка, нашел загадку,
Не весел я!.. В мои лета
Не можно же пускаться мне вприсядку!
Чацкий
Никто не приглашает вас;
Я только что спросил два слова
Об Софье Павловне, быть может нездорова?
Фамусов
Тьфу, господи прости! Пять тысяч раз
Твердит одно и то же!
То Софьи Павловны на свете нет пригоже,
То Софья Павловна больна.
Скажи, тебе понравилась она?
Обрыскал свет; не хочешь ли жениться?
Чацкий
А вам на что?
Фамусов
Меня не худо бы спроситься,
Ведь я ей несколько сродни;
По крайней мере искони
Отцом недаром называли.
Чацкий
Пусть я посватаюсь, вы что бы мне сказали?
Фамусов
Сказал бы я во-первых: не блажи,
Именьем, брат, не управляй оплошно,
А, главное, поди-тка послужи.
Чацкий
Служить бы рад, прислуживаться тошно.
Фамусов
Вот то-то все вы гордецы!
Спросили бы, как делали отцы?
Учились бы на старших глядя:
Мы, например, или покойник дядя,
Максим Петрович: он не то на серебре,
На золоте едал; сто человек к услугам;
Весь в орденах; езжал-то вечно цугом;
Век при дворе, да при каком дворе!
Тогда не то, что ныне,
При государыне служил Екатерине.
А в те поры все важны! в сорок пуд...
Раскланяйся, тупеем не кивнут.
Вельможа в случае, тем паче,
Не как другой, и пил и ел иначе.
А дядя! что твой князь? что граф?
Сурьезный взгляд, надменный нрав.
Когда же надо подслужиться,
И он сгибался вперегиб:
На куртаге ему случилось обступиться;
Упал, да так, что чуть затылка не пришиб;
Старик заохал, голос хрипкий;
Был высочайшею пожалован улыбкой;
Изволили смеяться; как же он?
Привстал, оправился, хотел отдать поклон,
Упал вдругорядь – уж нарочно,
А хохот пуще, он и в третий так же точно.
А? как по-вашему? по-нашему смышлен.
Упал он больно, встал здорово.
Зато бывало в вист кто чаще приглашен?
Кто слышит при дворе приветливое слово?
Максим Петрович. Кто пред всеми знал почет?
Максим Петрович! Шутка!
В чины выводит кто и пенсии дает?
Максим Петрович! Да! Вы, нынешние,– нутка! –
Чацкий
И точно начал свет глупеть,
Сказать вы можете вздохнувши;
Как посравнить, да посмотреть
Век нынешний и век минувший:
Свежо предание, а верится с трудом;
Как тот и славился, чья чаще гнулась шея;
Как не в войне, а в мире брали лбом;
Стучали об пол не жалея!
Кому нужда: тем спесь, лежи они в пыли,
А тем, кто выше, лесть как кружево плели.
Прямой был век покорности и страха,
Всё под личиною усердия к царю.
Я не об дядюшке об вашем говорю;
Его не возмутим мы праха:
Но между тем кого охота заберет,
Хоть в раболепстве самом пылком,
Теперь, чтобы смешить народ,
Отважно жертвовать затылком?
А сверстничек, а старичок
Иной, глядя на тот скачок,
И разрушаясь в ветхой коже,
Чай приговаривал: Ах! если бы мне тоже!
Хоть есть охотники поподличать везде,
Да нынче смех страшит, и держит стыд в узде;
Недаром жалуют их скупо государи. –
Фамусов
Ах! боже мой! он карбонари!
Чацкий
Нет, нынче свет уж не таков.
Фамусов
Опасный человек!
Чацкий
Вольнее всякий дышит
И не торопится вписаться в полк шутов.
Фамусов
Что говорит! и говорит как пишет!
Чацкий
У покровителей зевать на потолок,
Явиться помолчать, пошаркать, пообедать,
Подставить стул, поднять платок.
Фамусов
Он вольность хочет проповедать!
Чацкий
Кто путешествует, в деревне кто живет...
Фамусов
Да он властей не признает!
Чацкий
Кто служит делу, а не лицам...
Фамусов
Строжайше б запретил я этим господам
На выстрел подъезжать к столицам.
Чацкий
Я наконец вам отдых дам...
Фамусов
Терпенья, мочи нет, досадно.
Чацкий
Ваш век бранил я беспощадно,
Предоставляю вам во власть:
Откиньте часть,
Хоть нашим временам впридачу;
Уж так и быть, я не поплачу.
Фамусов
И знать вас не хочу, разврата не терплю.
Чацкий
Я досказал.
Фамусов
Добро заткнул я уши.
Чацкий
На что ж? я их не оскорблю.–
Фамусов
(скороговоркой)
Вот рыскают по свету, бьют баклуши,
Воротятся, от них порядка жди.
Чацкий
Я перестал...
Фамусов
Пожалуй пощади.
Чацкий
Длить споры не мое желанье.
Фамусов
Хоть душу отпусти на покаянье!
Явление 3
Слуга
входит
Полковник Скалозуб.
Фамусов
(ничего не видит и не слышит)
Тебя уж упекут.
Под суд, как пить дадут.
Чацкий
Пожаловал к вам кто-то на дом.
Фамусов
Не слушаю, под суд!
Чацкий
К вам человек с докладом.
Фамусов
Не слушаю, под суд! под суд!
Чацкий
Да обернитесь, вас зовут.
Фамусов
(оборачивается)
А? бунт? ну так и жду содома.
Слуга
Полковник Скалозуб. Прикажете принять?
Фамусов
(встает)
Ослы! сто раз вам повторять?
Принять его, позвать просить, сказать, что дома,
Что очень рад. Пошел же, торопись.
(Слуга уходит)
Пожало-ста, сударь, при нем остерегись:
Известный человек, солидный,
И знаков тьму отличья нахватал;
Не по летам, и чин завидный,
Не нынче завтра генерал.
Пожало-ста при нем веди себя скромненько.
Эх! Александр Андреич, дурно, брат!
Ко мне он жалует частенько;
Я всякому, ты знаешь, рад;
В Москве прибавят вечно втрое:
Вот будто женится на Сонюшке. Пустое!
Он, может быть и рад бы был душой,
Да надобности сам не вижу я большой
Дочь выдавать ни завтра, ни сегодня;
Ведь Софья молода. А впрочем власть господня.
Пожало-сто при нем не спорь ты вкривь и вкось;
И завиральные идеи эти брось.
Однако нет его! какую бы причину...
А! знать ко мне пошел в другую половину.
(Поспешно уходит)
Явление 4
Чацкий
Как суетится! что за прыть!
А Софья? – Нет ли впрямь тут жениха какого?
С которых пор меня дичатся как чужого!
Как здесь бы ей не быть!!...
Кто этот Скалозуб? отец им сильно бредит,
А может быть не только, что отец...
Ах! тот скажи любви конец,
Кто на три года вдаль уедет.
Явление 5
Чацкий,Фамусов,Скалозуб
Фамусов
Сергей Сергеич, к нам сюда-с.
Прошу покорно, здесь теплее;
Прозябли вы, согреем вас;
Отдушничик отвернем поскорее.
Скалозуб (густым басом)
Зачем же лазить например,
Самим!.. Мне совестно, как честный офицер.
Фамусов
Неужто для друзей не делать мне ни шагу,
Сергей Сергеич дорогой!
Кладите шляпу, сденьте шпагу;
Вот вам софа, раскиньтесь на покой.
Скалозуб
Куда прикажете, лишь только бы усесться.
(Садятся все трое, Чацкий поодаль)
Фамусов
Ах! батюшка, сказать, чтоб не забыть:
Позвольте нам своими счесться,
Хоть дальними, наследства не делить;
Не знали вы, а я подавно,
Спасибо научил двоюродный ваш брат;
Как вам доводится Настасья Николавна?
Скалозуб
Не знаю-с, виноват;
Мы с нею вместе не служили.
Фамусов
Сергей Сергеич, это вы ли!
Нет! я перед родней, где встретится, ползком;
Сыщу ее на дне морском.
При мне служащие чужие очень редки;
Всё больше сестрины, свояченицы детки;
Один Молчалин мне не свой,
И то затем, что деловой.
Как станешь представлять к крестишку ли, к местечку,
Ну как не порадеть родному человечку!..
Однако братец ваш мне друг и говорил,
Что вами выгод тьму по службе получил.
Скалозуб
В тринадцатом году мы отличались с братом
В тридцатом егерском, а после в сорок пятом.
Фамусов
Да, счастье у кого есть эдакий сынок;
Имеет, кажется, в петличке орденок? –
Скалозуб
За третье августа, засели мы в траншею:
Ему дан с бантом, мне на шею.
Фамусов
Любезный человек, и посмотреть – так хват;
Прекрасный человек двоюродный ваш брат.
Скалозуб
Но крепко набрался каких-то новых правил.
Чин следовал ему: он службу вдруг оставил,
В деревне книги стал читать.
Скалозуб
Довольно счастлив я в товарищах моих,
Вакансии как раз открыты;
То старших выключат иных,
Другие, смотришь, перебиты.
Фамусов
Да, чем кого господь поищет, вознесет!
Скалозуб
Бывает, моего счастливее везет.
У нас в пятнадцатой дивизии, не дале,
Об нашем хоть сказать бригадном генерале.
Фамусов
Помилуйте, а вам чего недостает?
Скалозуб
Не жалуюсь, не обходили,
Однако за полком два года поводили. –
Фамусов
В погонь ли за полком?
Зато, конечно, в чем другом
За вами далеко тянуться.
Скалозуб
Нет-с, старее меня по корпусу найдутся,
Я с восемьсот девятого служу;
Да, чтоб чины добыть, есть многие каналы;
Об них как истинный философ я сужу;
Мне только бы досталось в генералы.
Фамусов
И славно судите, дай бог здоровье вам
И генеральский чин; а там
Зачем откладывать бы дальше,
Речь завести об генеральше?
Скалозуб
Жениться? я ничуть не прочь.
Фамусов
Что ж? у кого сестра, племянница есть, дочь;
В Москве ведь нет невестам перевода;
Чего? плодятся год от года;
А батюшка, признайтесь, что едва
Где сыщется столица, как Москва.
Скалозуб
Дистанции огромного размера.
Фамусов
Вкус, батюшка, отменная манера;
На всё свои законы есть:
Вот например, у нас уж исстари ведется,
Что по отцу и сыну честь;
Будь плохинький, да если наберется
Душ тысячки две родовых, –
Тот и жених.
Другой хоть прытче будь, надутый всяким чванством,
Пускай себе разумником слыви,
А в семью не включат. На нас не подиви.
Ведь только здесь еще и дорожат дворянством.
Да это ли одно? возьмите вы хлеб-соль:
Кто хочет к нам пожаловать,– изволь;
Дверь отперта для званных и незванных,
Особенно из иностранных;
Хоть честный человек, хоть нет,
Для нас равнёхонько, про всех готов обед.
Возьмите вы от головы до пяток,
На всех московских есть особый отпечаток.
Извольте посмотреть на нашу молодежь,
На юношей – сынков и внучат,
Журим мы их, а если разберешь,
В пятнадцать лет учителей научат!
А наши старички?? – Как их возьмет задор,
Засудят об делах, что слово – приговор, –
Ведь столбовые все, в ус никого не дуют;
И об правительстве иной раз так толкуют,
Что если б кто подслушал их... беда!
Не то, чтоб новизны вводили, – никогда,
Спаси нас боже! Нет. А придерутся
К тому, к сему, а чаще ни к чему,
Поспорят, пошумят, и... разойдутся.
Прямые канцлеры в отставке – по уму!
Я вам скажу, знать время не приспело,
Но что без них не обойдется дело.–
А дамы? – сунься кто, попробуй, овладей;
Судьи всему, везде, над ними нет судей;
За картами когда восстанут общим бунтом,
Дай бог терпение, ведь сам я был женат.
Скомандовать велите перед фрунтом!
Присутствовать пошлите их в Сенат!
Ирина Власьевна! Лукерья Алексевна!
Татьяна Юрьевна! Пульхерия Андревна!
А дочек кто видал, всяк голову повесь,
Его величество король был прусский здесь;
Дивился не путем московским он девицам,
Их благонравью, а не лицам,
И точно, можно ли воспитаннее быть!
Умеют же себя принарядить
Тафтицей, бархатцем и дымкой,
Словечка в простоте не скажут, всё с ужимкой;
Французские романсы вам поют
И верхние выводят нотки,
К военным людям так и льнут,
А потому, что патриотки.
Решительно скажу: едва
Другая сыщется столица как Москва,
Скалозуб
По моему сужденью
Пожар способствовал ей много к украшенью.
Фамусов
Не поминайте нам, уж мало ли крехтят!
С тех пор дороги, тротуары,
Дома и всё на новый лад.
Чацкий
Дома новы, но предрассудки стары.
Порадуйтесь, не истребят
Ни годы их, ни моды, ни пожары.
Фамусов
(Чацкому)
Эй, завяжи на память узелок;
Просил я помолчать, не велика услуга.
(Скалозубу)
Позвольте, батюшка. Вот-с Чацкого, мне друга,
Андрея Ильича покойного сынок:
Не служит, то есть в том он пользы не находит,
Но захоти: так был бы деловой.
Жаль, очень жаль, он малый с головой;
И славно пишет, переводит.
Нельзя не пожалеть, что с эдаким умом...
Чацкий
Нельзя ли пожалеть об ком-нибудь другом?
И похвалы мне ваши досаждают.
Фамусов
Не я один, все также осуждают.
Чацкий
А судьи кто? – За древностию лет
К свободной жизни их вражда непримирима,
Сужденья черпают из забытых газет
Времен Очаковских и покоренья Крыма;
Всегда готовые к журьбе,
Поют все песнь одну и ту же,
Не замечая об себе:
Что старее, то хуже.
Где? укажите нам, отечества отцы,
Которых мы должны принять за образцы?
Не эти ли, грабительством богаты?
Защиту от суда в друзьях нашли, в родстве,
Великолепные соорудя палаты,
Где разливаются в пирах и мотовстве,
И где не воскресят клиенты-иностранцы
Прошедшего житья подлейшие черты.
Да и кому в Москве не зажимали рты
Обеды, ужины и танцы?
Не тот ли, вы к кому меня еще с пелён,
Для замыслов каких-то непонятных,
Дитёй возили на поклон?
Тот Нестор негодяев знатных,
Толпою окруженный слуг;
Усердствуя, они в часы вина и драки
И честь и жизнь его не раз спасали: вдруг
На них он выменял борзые три собаки!!!
Или вон тот еще, который для затей
На крепостной балет согнал на многих фурах
От матерей, отцов отторженных детей?!
Сам погружен умом в Зефирах и в Амурах,
Заставил всю Москву дивиться их красе!
Но должников не согласил к отсрочке:
Амуры и Зефиры все
Распроданы по одиночке!!!
Вот те, которые дожили до седин!
Вот уважать кого должны мы на безлюдьи!
Вот наши строгие ценители и судьи!
Теперь пускай из нас один,
Из молодых людей, найдется: враг исканий,
Не требуя ни мест, ни повышенья в чин,
В науки он вперит ум, алчущий познаний;
Или в душе его сам бог возбудит жар
К искусствам творческим, высоким и прекрасным,–
Они тотчас: разбой! пожар!
И прослывет у них мечтателем! опасным!! –
Мундир! один мундир! он в прежнем их быту
Когда-то укрывал, расшитый и красивый,
Их слабодушие, рассудка нищету;
И нам за ними в путь счастливый!
И в женах, дочерях к мундиру та же страсть!
Я сам к нему давно ль от нежности отрекся?!
Теперь уж в это мне ребячество не впасть;
Но кто б тогда за всеми не повлекся?
Когда из гвардии, иные от двора
Сюда на время приезжали:
Кричали женщины: ура!
И в воздух чепчики бросали!
Фамусов
(про себя)
Уж втянет он меня в беду.
(Громко)
Сергей Сергеич, я пойду
И буду ждать вас в кабинете.
(Уходит)
Явление 6
Скалозуб, Чацкий
Скалозуб
Мне нравится, при этой смете
Искусно как коснулись вы
Предубеждения Москвы
К любимцам, к гвардии, к гвардейским, к гвардионцам,
Их золоту, шитью дивятся будто солнцам!
А в первой армии когда отстали? в чем?
Всё так прилажено, и тальи все так узки,
И офицеров вам начтём,
Что даже говорят, иные, по-французски.–
Явление 7
Скалозуб, Чацкий, Софья, Лиза
София
(бежит к окну)
Ах! боже мой! упал, убился! –
(Теряет чувства)
Чацкий
Кто?
Кто это?
Скалозуб
С кем беда?
Чацкий
Она мертва со страху!
Скалозуб
Да кто? откудова?
Чацкий
Ушибся обо что?
Скалозуб
Уж не старик ли наш дал маху?
Лиза
(хлопочет около барышни)
Кому назначено-с: не миновать судьбы,
Молчалин на лошадь садился, ногу в стремя
А лошадь на дыбы,
Он об землю и прямо в темя.
Скалозуб
Поводья затянул, ну, жалкий же ездок.
Взглянуть, как треснулся он, грудью или в бок?
(Уходит)
Явление 8
Те же без Скалозуба
Чацкий
Помочь ей чем? Скажи скорее.
Лиза
Там в комнате вода стоит.
(Чацкий бежит и приносит. Всё следующее вполголоса,
до того, как Софья очнется)
Стакан налейте.
Чацкий
Уж налит.
Шнуровку отпусти вольнее,
Виски ей уксусом потри,
Опрыскивай водой. Смотри:
Свободнее дыханье стало.
Повеять чем?
Лиза
Вот опахало.
Чацкий
Гляди в окно,
Молчалин на ногах давно!
Безделица ее тревожит.
Лиза
Да-с, барышнин несчастен нрав.
Со стороны смотреть не может,
Как люди падают стремглав.
Чацкий
Опрыскивай еще водою.
Вот так. Еще. Еще.
София
(с глубоким вздохом)
Кто здесь со мною?
Я точно как во сне.
(Торопко и громко)
Где он? что с ним? Скажите мне.
Чацкий
Пускай себе сломил бы шею,
Вас чуть было не уморил.
София
Убийственны холодностью своею!
Смотреть на вас, вас слушать нету сил.
Чацкий
Прикажете мне за него терзаться?
София
Туда бежать, там быть, помочь ему стараться.
Чацкий
Чтоб оставались вы без помощи одне?
София
На что вы мне?
Да, правда, не свои беды для вас забавы,
Отец родной убейся, все равно.
(Лизе)
Пойдем туда, бежим.
Лиза
(отводит ее в сторону)
Опомнитесь! куда вы?
Он жив, здоров, смотрите здесь в окно.
(София в окошко высовывается)
Чацкий
Смятенье! обморок! поспешность! гнев! испуга!
Так можно только ощущать,
Когда лишаешься единственного друга.
София
Сюда идут. Руки не может он поднять. –
Чацкий
Желал бы с ним убиться...
Лиза
Для компаньи?[
Хоть незнакомый мне, до этого нет дела.
Чацкий
(про себя)
Прощенья просит у него,
Что раз о ком-то пожалела!
Скалозуб
Позвольте расскажу вам весть:
Княгиня Ласова какая-то здесь есть,
Наездница, вдова, но нет примеров,
Чтоб ездило с ней много кавалеров.
На днях расшиблась в пух;
Жоке не поддержал, считал он видно мух.–
И без того она, как слышно, неуклюжа,
Теперь ребра недостает,
Так для поддержки ищет мужа.
София
Ах, Александр Андреич, вот,
Явитесь вы вполне великодушны,
К несчастью ближнего вы так неравнодушны.
Чацкий
Да-с, это я сейчас явил,
Моим усерднейшим стараньем,
И прысканьем, и оттираньем,
Не знаю для кого, но вас я воскресил.
(Берет шляпу и уходит)
Явление 10
Те же кроме Чацкого
София
Вы вечером к нам будете?
Скалозуб
Как рано?
София
Пораньше; съедутся домашние друзья,
Потанцовать под фортопияно,
Мы в трауре, так балу дать нельзя.
Скалозуб
Явлюсь, но к батюшке зайти я обещался,
Откланяюсь.
София
Прощайте.
Скалозуб
(жмет руку Молчалину)
Ваш слуга.
(Уходит)
Явление 11
София, Лиза, Молчалин
София
Молчалин! как во мне рассудок цел остался!
Ведь знаете, как жизнь мне ваша дорога!
Зачем же ей играть, и так неосторожно?
Скажите, что у вас с рукой?
Не дать ли капель вам? не нужен ли покой?
Пошлемте к доктору, пренебрегать не должно.
Молчалин
Платком перевязал, не больно мне с тех пор.
Лиза
Ударюсь об заклад, что вздор;
И если б не к лицу, не нужно перевязки;
А то не вздор, что вам не избежать огласки:
На смех того гляди подымет Чацкий вас;
И Скалозуб, как свой хохол закрутит,
Расскажет обморок, прибавит сто прикрас;
Шутить и он горазд, ведь нынче кто не шутит!
София
А кем из них я дорожу?
Хочу люблю, хочу скажу.
Молчалин! будто я себя не принуждала?
Вошли вы, слова не сказала,
При них не смела я дохнуть,
У вас спросить, на вас взглянуть.–
Молчалин
Нет, Софья Павловна, вы слишком откровенны.
София
Откуда скрытность почерпнуть!
Готова я была в окошко, к вам прыгнуть.
Да что мне до кого? до них? до всей вселенны?
Смешно? – пусть шутят их; досадно? – пусть бранят.
Молчалин
Не повредила бы нам откровенность эта.
София
Неужто на дуэль вас вызвать захотят?
Молчалин
Ах! злые языки страшнее пистолета.
Лиза
Сидят они у батюшки теперь,
Вот кабы вы порхнули в дверь
С лицом веселым, беззаботно:
Когда нам скажут, что хотим,
Куда как верится охотно!
И Александр Андреич, с ним
О прежних днях, о тех проказах
Поразвернитесь-ка в рассказах,
Улыбочка и пара слов,
И кто влюблен, на всё готов.
Молчалин
Я вам советовать не смею.
(Целует ей руку)
София
Хотите вы?.. Пойду любезничить сквозь слез;
Боюсь, что выдержать притворства не сумею.
Зачем сюда бог Чацкого принес!
(Уходит)
Явление 13
София, Лиза
София
Была у батюшки, там нету никого.
Сегодня я больна, и не пойду обедать,
Скажи Молчалину, и позови его,
Чтоб он пришел меня проведать.
(Уходит к себе)
Явление 14
Лиза
Ну! люди в здешней стороне!
Она к нему, а он ко мне,
А я... одна лишь я в любви до смерти трушу.–
А как не полюбить буфетчика Петрушу!
Вопрос:
Анализ монолога Фамусова("Горе от ума") "Вкус, батюшка, отменная манера:" По плану: Чем он вызван,Какие темы в нем затронуты,Какие взгляды героя выявляются,Какое психическое с остояние персонажа в данный момент,С какой целью ввел драматург этот монолог?
Ответы:
Ф а м у с о в Вкус, батюшка, отменная манера, На всё свои законы есть: Вот, например, у нас уж исстари ведется, Что по отцу и сыну честь; Будь плохенький, да если наберется Душ тысячки две родовых, - Тот и жених. . . Решительно скажу: едва Другая сыщется столица, как Москва. Исходя из ошибочного тезиса: «„Горе от ума“ - сатира, а не комедия» , В. Г. Белинский писал, оценивая этот монолог: «Фамусов распространяется о Москве монологом в 54 стиха, где, местами очень оригинально высказывая самого себя, местами делает, за Чацкого, выходки против общества, какие могли бы прийти в голову только Чацкому» (III, 476). Отчасти эта оценка обусловлена сценической практикой того времени, когда монологи «декламировались» с соответствующим нажимом в тех местах, которые могли вызвать смех зрителей. Однако и причудливая смена тем в монологе Фамусова, обозревающего все слои московской знати, и комическая двусмысленность его похвал - все находится в тесной связи с той драматической ситуацией, в которой этот монолог произносится. Главная цель у Фамусова - навести Скалозуба на мысль о женитьбе, но здесь же в комнате присутствует Чацкий (он находится несколько поодаль и потому Фамусов не спешит его представлять Скалозубу) ; Чацкий все слышит, в любую минуту может вмешаться в разговор, да и Скалозуб заметил, конечно, незнакомого молодого человека. Фамусову каким-то обиняком необходимо дать понять, что этот гость случайный и полковнику не соперник. Впрочем, начинает свою речь Фамусов не вполне удачно: верный себе, он хвалит московское родовое дворянство. Смысл в этом, конечно, есть: тем самым Скалозубу дается понять, что Фамусовы в Москве не последние люди. Однако, произнеся: «по отцу и сыну честь» , Фамусов спохватывается, вспомнив, что его собеседник вовсе не может похвастаться предками, и тотчас оговаривается, что главное - не знатность, а богатство. Ему досадно, что с языка его сорвалось слово «плохенький» (оно не случайно, конечно, сорвалось: как ни лебезит Фамусов перед Скалозубом, о себе он лучшего мнения!) , - и Фамусов меняет тему, нападает на «разумников» , которых «в семью не включат» , почти кивая на Чацкого. Тут надо как-то объяснить, почему же в дом, где имеется невеста, вхож этот молодой человек, и Фамусов ссылается на известное московское гостеприимство. Здесь, однако, его подстерегает новая опасность: он задел «разумников» и Чацкий может вступить в разговор и испортить все дело, - так рождается комплимент «юношам» . Но оставить эту похвалу без напоминания об «отцах отечества» Фамусов просто не может; правда, говорит он сейчас о них тоже с оглядкой на Чацкого - только бы он молчал! - в памяти еще свежа «карбонарская речь» Чацкого о Максиме Петровиче, и Фамусов дает Чацкому отступное: «об правительстве иной раз так толкуют, Что если б кто подслушал их.. . беда! » - но тут он спохватывается, что беда, если Скалозуб что-нибудь заключит из его слов, и сводит эту тему на нет: «поспорят, пошумят и разойдутся» , заодно - для Чацкого прежде всего - подчеркивая их значимость и необходимость («без них не обойдется дело») . Между тем Фамусов - в хитрых своих намеках - далеко ушел от основной темы, и он форсирует ее, вспоминая дам и произнося похвалу им в скалозубовских выражениях («Скомандовать велите перед фрунтом!») , а здесь уж недалеко и до дочек, ведь московским (именно московским!) девицам даже прусский король «дивился не путем» (то есть необычайно) , - это козырный ход под Скалозуба, для которого прусская школа - лучшая в воинском деле
Похожие вопросы
